Надежда Большакова. Константин Маковский — коллекционер


Константин Егорович Маковский. Предметы декоративно-прикладного искусства из собрания художника

«В обществе бывал он неизменно приятен и словоохотлив, на лицах появлялась улыбка, когда Константин Егорович входил в комнату. К людям он относился почти наивно доверчиво; если и настораживался против кого-нибудь, так больше из неприязни ко всякому уродству, от избытка страсти ко всему красивому на белом свете.
Как художник, он был скромен на редкость и всегда готов радостно отозваться на чужую 
удачу». (из воспоминаний Сергея Маковского об отце)

Творчество и жизнь Константина Маковского, одного из самых талантливых отечественных живописцев второй половины XIX столетия, весьма многогранны. Однако прежде всего у широкого круга зрителей представление о нем связано с яркими картинами из жизни патриархальной Руси. По мнению одного из критиков начала ХХ века, Константин Маковский «…открыл красоту в древнерусской старине и воспроизвел ее перед нами в бесчисленных картинах из древнерусской и боярской эпох. Он — вдохновенный певец эпохи, в которой так много своеобразной прелести и живой колоритности, позабытой и умершей, но воскрешенной талантливым художником. Маковский — поэт-историк, живой и вдохновенный комментатор Забелина и Соловьева. Одному его “Боярскому пиру” мы более обязаны русской стариной, чем десяткам учебников»1.
Константин Егорович Маковский. Маленький антиквар. 1884. Холст, масло. Фрагмент. Новгородский государственный объединенный музей-заповедник
Живописец стал создателем совершенно особого предметно-образного стилявоплощенного в полотнах так называемого боярского цикла (1880–1900-е годы), столь самобытного и убедительного, что эти картины знают в различных странах. Но еще мало кому известно, что самобытность, своеобразие и убедительность картин, которые можно отнести к тому национальному направлению, которое получило название «русский стиль», напрямую связаны с его истинной страстью — художественным собирательством, которым Маковский увлеченно занимался на протяжении всей своей жизни2. Маковский-коллекционер, особенности и значение его коллекции, ее судьба — почти неведомая страница русской культуры 2-й половины ХIХ — начала ХХ века.
Венец. Новгородская губерния. Первая половина XIX века. Картон, шелк, жемчуг, перламутр, стекло. Из коллекции Константина Егоровича Маковского. Российский Этнографический музей. С.-Петербург
К.Е.Маковский унаследовал собирательскую увлеченность отца, однако в его коллекционировании преобладали иные интересы. По определению сына живописца, известного художественного критика Сергея Маковского, — это была «красивая старина», которую, по его мнению, отец «безостановочно покупал… со вкусом знатока, но без особого разбора — и нужное, и ненужное, и то, что могло пригодиться как аксессуар для исторической картины, и то, что просто “понравилось” своим изяществом, своеобразием или вычурой и что можно было куда-нибудь пристроить в жилых комнатах и мастерских»4. Однако, безусловно, в этом собрании была своя особая логика. В принципах подбора предметов, их стилистическом множестве отразились не только его профессиональные интересы, но само время с его художественным мировоззрением и вкусовыми пристрастиями. Интересы художника в области коллекционирования сформировались под влиянием эпохи историзма, когда не только исторические события, но и особенно материальная культура прошлого оказались предметом пристального интереса. Не случайно именно тогда в России возникает большое количество коллекций прикладного искусства. Собирательством занялись многие художники, и это тоже было новым явлением в русской культуре. Коллекция, принадлежавшая К.Маковскому, выделялась своим объемом, качеством и разнообразием состава, отражавшим всю широту интересов собирателя.
Константин Егорович Маковский. Автопортрет. 1861. Холст, масло. ГТГ
Начало коллекционированию было положено в 1860-е годы и неразрывно связано с творческой деятельностью молодого художника, когда вырученные за продажу первых картин деньги он стал вкладывать в приобретение «красивой старины». Характер собирательства во многом был определен личностью Маковского. Он отдавался этому занятию с особой страстью, присущей его артистической натуре, расходуя на него, порой без остатка, свои гонорары. Так было, когда он продал картину «Масленица в Петербурге» (1869) — одно из самых значительных произведений его раннего творчества. Композитор А.П.Бородин, в это время близко общавшийся с художником, в письме своей жене сообщал: «Квартира у Константина — прелесть! Он на нее и туалет жены ухлопал все 900 р., полученных за картину, и теперь они по-прежнему перебиваются без гроша. Черт знает — что такое!»5
Ларец. Россия. Конец XVII века. Дерево, резьба. Из коллекции Константина Егоровича Маковского. Российский Этнографический музей. С.-Петербург
Из этого и других свидетельств вырисовывается образ художника, характерный для эпохи, породившей термины «богема» и «дендизм»6. Эстетизм, культ красоты постепенно пробивали себе дорогу через позитивизм и утилитарное мышление, характерное для середины ХIХ столетия. Стремление к красоте выражалось и в стремлении художника окружить себя красивыми вещами. Коллекция его играла главную роль в этой эстетизации жилой среды, а его мастерская отражала особенности жизни художника-артиста, далекие от обывательской повседневности. Вообще тема мастерской художника, наполненной красивыми вещами, была широко распространена в европейской живописи этого времени. Интерьер и его вещное наполнение занимали большое место и в творчестве Маковского, особенно в полотнах с изображением его мастерской. В первом из них, одновременно являющимся групповым портретом и потому получившим название «Семейный портрет» (1869), изображена та самая мастерская, о которой говорит Бородин. В ней еще нет роскоши и обилия антуража, которые будут отличать картины начала 1880-х годов — «В мастерской художника» (1881) и «Маленький антиквар» (1884) и более поздний большой «Семейный портрет (1894). В них предметная среда становится самодовлеющей. В этом проявилось влияние представлений эпохи историзма с тенденцией ввести в жилое пространство как можно больше вещей, когда роскошь убранства стала одним из критериев красоты.
Константин Егорович Маковский. Боярский свадебный пир в XVII веке. 1883. Музей Хилвуд. Вашингтон
В начале 1870-х годов под влиянием идей народничества, которые сказались на большом интересе к народной культуре, художник, путешествуя по российским губерниям, собирает предметы крестьянского быта. Если изучение и собирательство памятников отечественной старины и прежде имело широкое распространение, то коллекционирование предметов народного искусства стало новым явлением в России 1870–1880-х годов, и Константин Маковский был в числе первых его собирателей. На процесс формирования его отношения к национальному наследию большое влияние оказывал В.В.Стасов — и в процессе личного общения, и благодаря знакомству художника с его трудами — альбомами «Русский народный орнамент (1870), «Образцы русского орнамента» (1872), содержащими, кроме прочего, образцы вышивок, столь важных для работы художника над картинами из жизни крестьянской деревни. В их создании он большое значение придавал изображению народного костюма, передавая этнографические особенности, присущие одежде той или иной российской губернии с максимальным приближением к натуре. Это привлекало и вызывало одобрение критика. Их объединило также оказание практической помощи кустарям. Не известные ранее архивные документы свидетельствуют, что Маковский вместе со Стасовым принимал активное участие в просветительской деятельности Кустарного музея и Школы народного искусства при нем.
Студия Константина Егоровича Маковского. Восточный кабинет. Фотография 1880-х годов
Так, из воспоминаний художниц Александры и Варвары Шнейдер7 стало известным, что Маковский вместе с В.В.Стасовым участвовал в устройстве лекций по прикладному искусству. «На лекции, которую читала сестра моя, Александра Петровна в большом зале Соляного Городка… — нечто вроде краткой истории женского костюма и о том, в каком направлении желательно его развитие в будущем в смысле красоты… Владимир Васильевич помог в Публичной библиотеке сделать подбор рисунков для диапозитивов. Он сидел в первом ряду… рядом с Константином Маковским, давшим одну из своих картин — красавицу в старинном русском костюме для эстрады»8. О значительном интересе художника к этнографическим особенностям народного костюма свидетельствует одно из лучших полотен начала 1870-х годов — картина «Жница» (1871), на которой крестьянка изображена в праздничном костюме Рязанской губернии. Но достоверное изображение костюма, предметов крестьянского обихода еще не влечет за собой изменения формального языка изобразительного искусства. Задача стояла в изображение народной жизни, а не создание национального стиля.
Константин Егорович Маковский. Чарка меду. Начало 1880-х годов. Частное собрание
В начале 1870-х годов Маковский, параллельно с путешествиями по России, совершал поездки в страны Ближнего Востока, в результате которых он стал также обладателем обширного собрания предметов восточного быта. И в дальнейшем художник приобретал антиквариат и предметы декоративного искусства разных стран и эпох, как во время своих многочисленных поездок за границу, так и на родине, где он, по словам его сына, пополнял коллекцию, «…чуть ли не ежедневно скитаясь по антикварам в поисках древностей русских и нерусских, на толкучке Александровского и Апраксина рынков»9.
Еще об одном из источников рассказывает, вспоминая свое детство, дочь художника Е.Лукш-Маковская:

«Пришла продавщица старины из Александровского рынка, еврейка: известная старьевщица, с помощницей, скупает со всех концов России сохранившиеся старинные уборы, а больше с севера, и для Константина Егоровича — уж постарается. И ставятся уже ларцы, развязывается большой узел, и прямо на блестящий паркет зала, против света больших окон на Неву падает с ее рук целый поток материй, ложатся ломаными складками старинные платья, парчовые “кусочки”. Оживленно совещается папа с матерью, но увлекается и, жадный до каждой тряпицы, забирает зачастую все, так ценил он русскую древность, был знатоком и не скупился на такие покупки»10.


Братина. Россия. Середина XVII века. Медь, литье, чеканка. Из коллекции Константина Егоровича Маковского. Российский Этнографический музей. С.-Петербург
К 1880-м годам собирательство приобрело такие масштабы, что квартиру и мастерскую художника современники уподобляли музею. Корреспондент газеты «Новое время» сообщал: «Свой заработок Маковский употреблял на убранство своей квартиры, которая представляет некоторый музей мебели, ковров, бронзы, парчи и прочего»11. Придавая своей собирательской деятельности самодовлеющее значение, вкладывая в нее огромные деньги, со временем Маковский достиг столь значительного успеха, что его коллекция стала достопримечательностью, восхищая и удивляя современников, бывавших в его квартире и мастерской12. Собирательство живописца нашло отражение даже в беллетристике. К.Маковский стал прототипом художника Рощина, героя повести «Умереть — уснуть», автор которой, популярный во второй половине XIX века писатель П.Д.Боборыкин, был хорошо знаком и с Маковским, и с его творчеством, так описал квартиру художника: «Они вступили в обширный — четыре окна на реку — салон, где свет покрывал теперь всю заднюю стену и переливал по сотне выпуклостей, драпировок, позолоты, скульптурных вещей, металлических блюд и золотых кубков, развешанных по стенам. Старые гобелены отражали солнце бледными желтыми и розовыми отблесками своих поблеклых красок. В них было что-то нежное, тихо улыбающееся, неуловимо изящное, рядом с яркими чувственными занавесами из восточных атласистых полос и бархатных ковров, развешанных там и сям… Сверху спускалась лампа-люстра старой бронзы. В столовой старинный фаянс и фарфор, по стенам и в двух резных шкапах, придавал небольшой комнате настроение и склад художественного хранилища. Кофейная — вся в арабских летних тканях, укутанных сверху до низу…»13 Собрание Маковского положило начало традиции собирательства русскими художниками 2-й половины XIX века аналогичных коллекций для создания особой эстетической среды, которая способствует созданию особого творческого состояния14. (Известно, что впоследствии даже И.Крамской обставил свою квартиру и мастерскую предметами роскоши.)
Константин Егорович Маковский. Воззвание Минина к нижегородцам. 1896. Холст, масло. ГРМ. Одноименный вариант картины находится в Нижегородском государственном художественном музее
В мемуарах сына художника, дополняющих литературное описание мастерской Маковского, подчеркиваются особенности, характерные для интерьера эпохи историзма, заключающиеся в обращении к стилям разных эпох, но не за счет архитектурного решения, а за счет наполнения его антикварными вещами. Но все же вещную основу интерьеров квартиры художника составляли предметы русской старины и русского быта. Основная часть русской коллекции была собрана в столовой15. Ее изображению отведено значительное место в главе «В комнатах» воспоминаний Елены Маковской: «Громадный старинный стеклянный шкаф черного дерева во всю стену с витыми колоннами — полон развешанных и расставленных старинных боярских костюмов: парча, разноцветные сарафаны, жемчугом унизанные поручи, кокошники в мелких жемчужных кружевах. Чудно светятся, цветятся узорчато роскошные уборы, поблескивают матово-голубым, розово-золотым шелком и серебром… На карнизе камина старинная домашняя утварь — красота! Серебряные ковши, кубки раковинные, рукомойники, опахала — все любимые предметы отца — боярских времен. Он их отыскивал, собирал, изображал на многих своих картинах, свою русскую, настоящую преемственную старину»16.
Коллекция Константина Егоровича Маковского на аукционе в галерее П.Ауэра. Петроград. 1916
Тематическая связь картин Маковского с русской историей, поиски в них художественно-образных средств для выражения национального колорита, в определенном смысле предвосхитивших достижения отечественных живописцев конца ХIХ века, дают основание говорить об особом феномене творчества Константина Маковского. В его формировании значительная роль собрания художника неоспорима. Для исторического живописца изначально такое собирательство было вызвано насущной необходимостью. Вместе с тем стремление к точности исторических и этнографических деталей совмещалось с фантазией и богатым воображением художника, что придавало его полотнам особую поэтичность. Это сразу отметили современники в связи с появлением в 1883 году нового произведения Маковского «Боярский свадебный пир XVII века», отмечая высокое живописное мастерство художника в изображении картинных аксессуаров, поэтическое видение мира и одновременно подчеркивая их документальную достоверность: «В историческом отношении картина эта верна с истиною до мельчайших деталей, составлявших, по-видимому, немалую заботу художника. На поставце — серебро снято со старинных образцов коллекции графа Строганова. Костюмы, парчи, скатерть, брачная свеча — все это исторически верно. Все аксессуары сделаны удивительно… К.Е.Маковский в этой картине дал вполне волю проявлению своего чувства и, в то же время, не пропустил интересных подробностей — ни костюмов, ни характерных особенностей тогдашней боярской обстановки…».17
Коллекция Константина Егоровича Маковского на аукционе в галерее П.Ауэра. Петроград. 1916
«Боярский пир» — первое большое полотно Маковского, открывшее череду картин боярского цикла. Свадебная обрядность представлена художником в соответствии с популярными представлениями того времени. Сводчатые комнаты напоминают огромные чертоги, заполненные причудливой заморской посудой, золотом и серебряными кубками и кружками разнообразных форм, что вынимались в этот день из прадедовских сундуков. Художник изобразил один из важнейших моментов свадебного пира — внесение традиционного блюда «Лебедь», которым обыкновенно заканчивалось угощение.
В русской истории Маковского прежде всего привлекал XVII век — самый декоративный, бытовой, ритуальный, — особенно эпоха царя Алексея Михайловича. Быт этого времени был особенно интересен, и к тому же хорошо изучен. Взгляды художника на отечественное прошлое явно совпадали со взглядами И.Е.Забелина, считавшего, что история народа — это история народных представлений, запечатленных в быту и культуре. Полотна Маковского отличает именно такое отношение к истории и к собирательству.
Наиболее ценными его приобретениями были коллекции русских ларцов с резьбой по кости и русского костюма (особенно кокошников и головных уборов). О том, как художник использовал их в своей работе, рассказывает писательница Е.И.Фортунато, которую тот пригласил в качестве модели: «Маковский молча снял с меня шапочку и… вытащил шпильки из моей прически. Волосы рассыпались по плечам. Оглядев меня… Маковский стал заплетать косу, и я удивилась, как ловко он это делает. Покончив с косой, достал из венецианского резного шкафчика великолепный голубой штофный боярский сарафан с самоцветными пуговицами и голубую повязку с жемчужными поднизями. По-прежнему молча он повел меня к венецианскому граненому трюмо, накинул на меня сарафан поверх платья и надел мне на голову повязку. Ни слова не говоря, он поворачивал меня то так, то этак. И смотря то на меня, то в зеркало, щурил глаза…»18 Отметим, что женские образы в национальном костюме в XIX веке становились способом выражения национальной идеи в русском искусстве и связаны с поисками национального идеала женской красоты.
Константин Егорович Маковский. За чаем. 1914. Холст, масло. Ульяновский областной художественный музей
Нередко Маковскому вменяли в вину чрезмерную скрупулезность в передаче бытовых деталей. Перебор аксессуаров в картинах Маковского очевиден, но само изображение этих давно забытых предметов русской старины в то время было новацией и большим достижением отечественного искусства, которые мы должны наконец оценить по достоинству. Маковскому принадлежит честь ознакомить зрителей с этими этнографическими и историческими раритетами. Вместе с тем он не только перенес на картины свое восхищение ими (ведь до этого они никогда не входили в число эстетических ценностей), но и сумел привить своим зрителям любовь к ним. Исторические атрибуты в сочетании с занимательностью сюжетов, живостью образов, воплощенных в полотнах художника с присущим ему живописным мастерством и артистизмом, вызывали в зрителях горячий интерес. Через картины Маковского они приобщались к культуре предков и познанию российской истории.
В этих «спектакльных», как их называли авторы критических статей, игровых по существу полотнах, к воспроизведению примет старины художник относился с большой ответственностью и серьезностью. Прежде чем перенести их в свои полотна, он тщательно их изучал, копировал, порой затрачивая немало времени в поисках нужных образцов, нередко обращаясь с этой целью к другим коллекционерам. Однако исторические произведения Маковского нельзя воспринимать с археологической, документальной точки зрения. Это театр, это игра современников, «примеряющих» на себя различные исторические эпохи, в которых им виделись гармония жизни и красота быта. И в этом смысле Маковский стал в определенной степени предшественником художников «Мира искусства»: в эволюции русского исторического жанра на пути к обобщению и стилизации творчество художника было необходимым звеном, и в этом звене необходимым было достоверное изображение примет старины.
Поднизь. Костромская губерния. Конец XVIII века. Шелк, парча, бить, штоф, стеклярус, жемчуг, перламутр. Из коллекции Константина Егоровича Маковского. Российский Этнографический музей. С.-Петербург
Однако памятники материальной культуры из коллекции художника были не только объектом изображения. Сами по себе они оказывают влияние на художественный язык и приемы изображения. Уже современники Маковского отметили, что картина «Боярский пир» «… несколько напомнила то впечатление, которое производили… древние, роскошно шитые иконы, хоругви и пелены, на которых лики нашивались или наводились красками»19. С неподражаемым мастерством передает живописец физические качества материального мира: золота, драгоценных камней, парчи, бархата, дерева, металла, кости. Творчество художника, вдохновлявшегося мотивами и образами народного искусства, вскоре само стало источником сюжетов для изделий мастеров народных промыслов. Особенно они полюбились мастерам лаковой миниатюры, работавшим в Федоскине, а также художникам-ювелирам известных фирм К.Фаберже, О.Курлюкова, П. Овчинникова, мастерской Ф.Рюккерта.
Говоря о значении коллекции художника для его творчества, невозможно обойти вниманием еще одну ее важную функцию, которая оказала влияние даже на планировку мастерской. Дочь художника вспоминала: «…Прилегало к мастерской еще помещение, отделенное занавесом, вроде… сцены, ниже потолком… В мастерской с прилегающей “сценой” родители устраивали временами музыкальные вечера, ставились роскошные “живые картины” из боярского быта… Тогда весь коридор из квартиры и лестница “черного хода” обвешивались гобеленами и освещались. Приглашенные (до 150-ти человек) на эти прославившиеся вечера подымались в мастерскую-театр. Тогда-то извлекались все боярские наряды, музейные вещи, кокошники в жемчугах… Представители старых родов, потомки тех же бояр, ловко и красиво облачались в парчовые и бархатные одежды… Изображались, группировались картины отца — “Свадебный пир”, “Выбор невесты”. Отец так любил боярский быт, что было ему дорого еще и живым создать его. В этом не только понятный восторженный каприз, но и предугадывание увлекательной полезности для своего искусства»20. Коллекция художника способствовала распространению историзма в его театрализованной форме.
Константин Егорович Маковский. Боярыня у окна. 1880-е годы. Холст, масло. Омский художественный музей им. М.А.Врубеля
В начале 1890-х у Маковского мастерская не только в Петербурге, но и в Париже, куда он поместил некоторую часть своей разросшейся коллекции. (Он использовал ее для работы над картиной «Воззвание Минина к нижегородцам» (1896), «Поцелуйный обряд» (1895) и ряда других картин.) Критик А.А.Плещеев, побывавший во французской столице, информировал соотечественников: «Мастерская К.Е.Маковского весьма обширна и занимает совершенно изолированное здание во дворе Boulevard de Clichy. Здесь же находится склад русских боярских костюмов, привезенных художником из Петербурга»21. Следующее сообщение о коллекции, появившееся в прессе спустя четверть века, ярко отражает поворот в эстетическом сознании его современников. «…Его квартира на 1-й линии В.О., так же как и мастерская на Каменноостровском проспекте наполнены ценными коллекциями, достойными музеев»22. В это время в эстетике появляется новое понятие — декоративно-прикладное искусство. Отраженное в периодике восприятие современниками коллекции и коллекционерской деятельности художника — яркое свидетельство процесса его формирования.
К началу ХХ века за Маковским прочно закрепился статус крупнейшего коллекционера. Он начинал свою собирательскую деятельность как художник, увлеченный красотой предметного мира, а заканчивал — как знаток и крупный специалист в области русской старины, стремившийся сберечь художественное достояние России. Долгое время занимаясь собирательством, общаясь с крупными историками и коллекционерами, он приобрел обширные познания в этой области. Поэтому не случайно в 1915 году, когда, как писали газеты «вопрос о русской старине был поставлен особенно остро и с любовью исследуется», художник становится членом Общества возрождения художественной Руси23, важнейший задачей которого было изучение, сохранение и пропаганда русской старины.
Пряничная доска. Россия. Начало XIX века. Дерево, резьба. Из коллекции Константина Егоровича Маковского. Российский Этнографический музей. С.-Петербург
Маковский не без основания гордился своим собранием. Он с удовольствием, как некогда его отец Егор Иванович, показывал свою коллекцию, вещи предоставлял на выставки. Одной из последних была «Выставка церковной старины», устроенная Музеем при Училище технического рисования барона Штиглица весной 1915 года24. И вряд ли он мог даже представить, что коллекция, собиравшаяся с любовью в течение более полувека, занимавшая столь важное место в его жизни и искусстве и сама по себе уже ставшая отражением целой эпохи в русской культуре, совсем скоро будет пущена с публичных торгов.
Дальнейшая судьба коллекции Маковского — новый этап в истории ее бытования В начале марта 1916 года в петроградских газетах появились объявления о «богатом» аукционе «имущества, оставшегося после смерти знаменитого художника и коллекционера профессора Императорской академии художеств Константина Георгиевича Маковского». Прошло всего полгода как художника не стало в результате трагического случая. Сбитый уличной пролеткой на одной из улиц Петроградской стороны, он получил тяжелую травму головы, от которой 17 сентября 1915 года скончался.
Коллекция Константина Егоровича Маковского на аукционе в галерее П.Ауэра. Петроград. 1916
Накануне своей гибели, он, еще будучи полон физических сил и творческой энергии, приступил к созданию новой картины, а вот теперь его вдова Марина Алексеевна Маковская устраивала аукцион по продаже всего, что до недавнего времени было частью его жизни. На торги, наряду с кистями, этюдниками и даже «носильными вещами», выставлялось «богатое собрание русских художественных вещей, состоящих из бриллиантов, жемчуга, золота, бронзы, фарфора… картин старой голландской, итальянской и французской школ, а также 15 картин проф. Маковского и 10 картин Николая Маковского. Мебель старая маркетри и Людовика ХVI, гарнитур, покрытый старым гобеленом… Трон персидский, усыпанный бирюзой, витрины, шкафы, голландские и французские Vernie Martin, коллекции русских ларцов с резьбой по кости, всевозможные старинные серебряные бокалы, кубки, кружки и прочие старинные медные ковши… Собрание очень ценных и редких бриллиантов, имеющих историческое значение… работы Лялик, Бушерон, Хортог, Ляклеш, Фаберже, Булона и др. Коллекции русских кокошников и головных уборов. Всевозможные старинные парчовые и шелковые боярские костюмы, ширмы… ландо, коляска, карета, пролетка, сани, черная медвежья полость и сбруя»25. В каталоге26, сопровождавшем аукцион, перечислено 1100 предметов. Коллекции Маковского, как и собраниям других художников, не был присущ системный научный подход, что нашло отражение и в каталоге аукциона. Его отличает лаконизм построения: порядковый номер, название предмета и его стартовая цена. Нет разделения ни по видам искусства, ни по времени их создания, ни по именам, ни по школам. Однако в этом хаотичном, на первый взгляд, перечне столь ярко проявились признаки времени, что это делает каталог по-своему ценным историческим документом, дополняющим представления не только о личности художника, но и об эпохе, в которую он жил и работал.
Сборник. Вологодская губерния. Конец XVIII – начало XIX века. Хлопчатобумажная ткань, жемчуг, перламутр, бирюза, стекло. Из коллекции Константина Егоровича Маковского. Российский Этнографический музей. С.-Петербург
Аукцион проходил в известной галерее П.Д.Ауэра (Вознесенский пр., д.18) вблизи Мариинского дворца. Торги, начавшиеся 14 марта 1916 года и длившиеся 11 дней, собрали коллекционеров, антикваров и музейщиков не только из Петрограда, Москвы, других городов России, но и иностранцев. Почти все столичные периодические издания откликнулись на это событие. Многие из изданий вели хронику работы аукциона, представляя читателям довольно подробные отчеты о том, что происходило в каждый очередной день его работы. Нередко сообщения содержат довольно детальные описания наиболее значительных экспонатов коллекции, информацию о ценах и в некоторых случаях — сведения об их новых владельцах. Например, 16 марта на торги была выставлена коллекция старинной французской мебели: гарнитур Людовика XIV, комод Людовика XVI, внимание ценителей привлекли подлинные священнослужительские облачения XVII и XVIII веков, особенно стихарь из венецианского бархата с шелковыми рукавами. 17 марта «очень бойко раскупались русские эмалевые предметы и в особенности сарафаны, при оценке в 8-10 рублей цена доходила до 200 руб. Старинный фламандский гобелен (оценка 200 руб.) достиг 600 руб.»27. «Вещи, имеющие историческую ценность, — как писали газеты, — шли весьма дешево и попадали большей частью в руки торговцев, съехавших на этот аукцион даже из провинции. Обидно было за часы (Людовика ХIV), купленные каким-то торговцем за 300 рублей. В тот же день торговцы устроили между собой “вязку” и цена за эти часы достигла 1000 рублей. Более счастливая участь постигла серебряную кружку, проданную за 900 руб. (оценена в 50 руб.)
19 марта — день распродажи “ценных и редких ювелирных изделий”. Зал был битком набит публикой. Передние места за несколько часов до начала торга уже были заняты группой местных торговцев бриллиантами. К ним поступало большинство драгоценностей, и они задавали тон аукциону: вещи тонкой художественной работы известных мастеров, Лалика и других, продавались вяло, в то время как вещи невысокой художественной марки, но большей ценности по материалу, оспаривались с большим рвением <…>. Иностранные покупщики обращали больше внимания на художественность отделки»28. В этот день было выставлено историческое платиновое колье из 31 крупного бриллианта принцессы Луизы Саксонской (оценено в 50 тысяч). «Но, оказывается, что это колье, при виде которого у всех дам текли слюнки, накануне аукциона было снято вдовой художника. Говорят, что кто-то предложил вдове такую сумму, которая вполне устраивала ее. Такая же участь постигла розовую жемчужину с бриллиантами… Из оставшихся вещей дороже всего пошла змея из бриллиантов, одного изумруда и двух рубинов, оцененная в 15 тысяч. Ее купил за 22 тысячи владелец какого-то кинематографа… Голубую китайскую кошку “Краклэ”, оцененную в 500 рублей вогнали в 5400 руб. Красивый старинный гобелен (оценка 15 тыс.) достался одному французу за 15.100. Роскошный боярский костюм с жемчугом с 50 руб. поднялся до 260 руб.»29
Коллекция К.Маaковского на аукционе в галерее П.Ауэра. Петроград. 1916
 Аукцион привлек внимание крупнейших российских музеев. Столичным музеям — Русскому музею Императора Александра III, Эрмитажу и Музею Училища технического рисования барона Штиглица было предоставлено право отбирать вещи для пополнения своих собраний еще до начала аукциона. Затем подключились московские музеи. Несмотря на то что право первого приобретения принадлежало петербургскими музеям, в некоторых случаях москвичи опережали их, и по этому поводу местные газеты жаловались: «…представители московских антикварных фирм и музеев специально приехали на аукцион для скупки старинного серебра, кубков, икон, платьев, еще не проданных петроградским музеям. Все эти вещи уходят в Москву. Почти за бесценок куплен москвичами подлинный костюм шута XVII века. <…> Кубки, ковши, бокалы и чарки переходят в руки видных московских коллекционеров»30.
Коллекция была выгодно продана. Вдова художника выручила за нее более полумиллиона рублей. Она купила имение «одной высокопоставленной особы» за 350 тысяч рублей, где «намеревается построить фамильный склеп, куда перенесет прах супруга из Александро-Невской лавры»31. В то же время в результате распродажи распался некий образ, своеобразный духовный портрет художника, составленный из мира его любимых вещей. Собрание, которое сыграло столь важную роль в формировании исторической живописи Маковского и которое опосредованно укрепляло чувство национального своеобразия, интерес современников к отечественным древностям, — было распылено.
Туалет. Россия, Холмогоры. Конец XVIII века. Дуб, кость мамонта, резьба, раскраска. Из коллекции Константина Егоровича Маковского. Российский Этнографический музей. С.-Петербург
Лишь небольшие фрагменты коллекции Маковского оказались в музеях. Ряд предметов приобрел Русский музей Императора Александра III. Они поступили в собрание Этнографического отдела (ныне Российский этнографический музей). Сюда попали разнохарактерные экспонаты: русская деревянная мебель, кованые и костяные ларцы, подсвечники, детали парадного женского костюма, пряничные доски, медная и деревянная посуда. Именно их мы узнаем в полотнах художника. Всего по списку, хранящемуся в Русском отделе музея, в его собрание с аукциона поступило более 20 вещей. Лучшие из них занимают постоянное место в экспозиции Этнографического музея.
Если Русский музей приобретал предметы древнерусского декоративно-прикладного искусства и народного творчества, то Музей Училища барона Штиглица интересовали вещи не только отечественного, но и зарубежного происхождения.
В течение всего времени работы аукциона в музее проводились своего рода закупочные комиссии под председательством А.А.Половцова-младшего. Так, в журнале приобретений было зафиксировано, что на первом из этих заседаний, состоявшемся 14 марта, с аукциона было решено приобрести: 1) бокал хрустальный гравированный (в каталоге под №8 с оценкой в 5 руб.; куплен за 36 руб. 80 коп.), 2) кресло старинное, обитое материей (в каталоге под №30 с оценкой в 15 руб.; куплено за 20 руб. 60 коп.), 3) кувшин медный восточный (в каталоге под №90 с оценкой в 5 руб.; куплен за 42 рубля 5 коп.)32. Всего состоялось десять таких заседаний, и на каждом из них решался вопрос о приобретении тех или иных предметов: шкатулок, гребней, кружев, салфеток, бокалов, кувшинов, кресла и туалетного прибора, кожаного красного с золотом переплета и других ценных образцов прикладного искусства разных стилей и эпох. Всего с аукциона было закуплено несколько десятков экспонатов. В процессе изучения архивных материалов выяснилось также, что собрание Музея Училища барона Штиглица неоднократно пополнялось из коллекции Маковского: и до аукциона, еще от самого художника, и после него, от его вдовы. В журнале приобретений музея, в протоколе заседания от 29 марта 1915 года, перечислены вещи, поступившие непосредственно от художника.
Константин Егорович Маковский. Под венец. 1889. Холст, масло. Серпуховской историко-художественный музей
Среди них шесть вышивок золотом и шелком для рубашек, вышитое полотенце, четыре вышитые нашивки для рукавов и другие предметы. В апреле 1916 года в журнале приобретений зафиксировано, что вдова художника продала музею несколько вещей: кокошники, куски персидской ткани и вышивки, две шитые полосы по бархату, жемчужные серьги, чепец, пуговицы и старинное кресло33. Таким образом, в этом музее сосредоточилась значительная часть предметов из коллекции Маковского, но в связи с реорганизацией музея в начале 1920-х годов они вместе с другими экспонатами были переданы в Эрмитаж. Какая-то их часть там и осталась, что-то впоследствии было передано в периферийные музеи, что-то было продано через антикварные магазины. Проследить судьбу этих вещей теперь практически невозможно. Между тем эрмитажное собрание и позже пополнялось предметами из коллекции Маковского, которые еще оставались у потомков художника, и в дальнейшем уже от них теми или иными путями попадали в государственные музеи. Так, в результате реквизиции, проведенной в 1919 году, попали в Эрмитаж семь ценных гобеленов, которые художник еще при жизни подарил своей дочери Ольге Константиновне (в замужестве Агабабовой)34.
Константин Егорович Маковский. Сокровища Грановитой палаты. 1890-е годы. Холст, масло. Частное собрание. Москва
Несмотря на то что в последние годы отечественное искусствознание стало уделять большое внимание истории и проблемам коллекционирования, личные собрания художников еще ни разу не становились предметом специального комплексного исследования35. Собирательство — особый вид творчества. Концентрация внимания на этой стороне деятельности Маковского, изучение ее и осмысление дают возможность расширить диапазон культурных явлений, почти не освещенных ранее в отечественной науке. Определение роли коллекции в его художественном творчестве позволяет вплотную подойти к вопросу взаимодействия и взаимовлияния различных видов искусства, чрезвычайно важному для понимания и решения проблемы целостности отечественной культуры рубежа ХIХ и ХХ веков.
 *****
Примечания:
1 Аркатов Г. К.Е.Маковский // Нива. 1911. №2. С.38.
2 Впервые материалы о коллекции Маковского были изложены в моем докладе на международной конференции «Художественно-промышленные музеи. Исторический опыт и современные проблемы» (СПб., 1996).
3 Журавлева В.Е. Владимир Егорович Маковский. М., 1972. С.10.
4 Маковский С. Портреты современников. Нью-Йорк, 1955. С.76.
5 Письмо к Е.С.Бородиной. С.-Петербург, от 31 января 1870 // Письма А.П.Бородина с предисловием и примечаниями С.А.Дианина. М., 1928. С.188.
6 В этом смысле его можно сравнить с живописцем Федором Васильевым, который, постоянно нуждаясь в деньгах, будучи смертельно больным, залезает в долги, покупает в Ялте ковры и вазы и посылает жене Крамского в подарок красивые и дорогие браслеты.
7 С именем В.П.Шнейдер связана история петербургского Кустарного музея и Школы народного искусства. Кустарный музей был открыт для публики 13 мая 1892 года как отдел Императорского Сельскохозяйственного музея.
8 ЦГАЛИ. Ф.909. Шнейдер Александра Петровна и Варвара Петровна, художницы. Оп.1. Ед.хр. 12. Л.3. Эти сведения публикуются впервые.
9 Маковский С. Указ. соч. С.76.
10 Лукш-Маковская Е. Mnemozyne (Воспоминания) // Ксерокопию авторского машинописного текста этих воспоминаний автору данной статьи любезно предоставила внучка художницы, как и ее бабушка — Елена Лукш-Маковская. Пользуясь случаем, автор выражает свою признательность за предоставление уникального архивного материала.
11 Маленькая хроника // Новое время. 1884. №18.
12 Художник за время своей творческой жизни сменил несколько мастерских. Наиболее яркие впечатления современников связаны с его мастерской и квартирой в доме маркиза Паулуччи (бывщ. итальянского посла) на Адмиралтейской набережной, д. 12, где семья художника жила в 1880-е гг.
13 Боборыкин П.Д. Умереть — уснуть // Собрание романов, повестей и рассказов П.Д.Боборыкина. В 12 т. СПб., 1897. Т.2. С.193. Прил. к журн. «Нива» на 1897 г.
14 В середине 1870-х гг. Маковскому довелось побывать в венской мастерской известного австрийского живописца Г.Макарта. Европейскую известность приобрели мастерские Г.Семирадского, построившего для себя в Риме палаццо в греко-римском стиле, и Альма Тадемы, который в предместьях Лондона построил дом с мастерской в помпеянском стиле. К.Маковский не имел своего дома, но его мастерские в Петербурге и Париже были не менее известными.
15 Для оформления столовой наиболее подходящим считался русский стиль. В 1889 г. Маковский вместе с архитектором Н.В.Султановым трудился над созданием проекта «боярской столовой» для своего дома, принимая в этом процессе активное участие, о чем свидетельствуют дневниковые записи архитектора.
16 Лукш-Маковская Е. Указ. соч.
17 С. Х-въ. Новая картина К.Е.Маковского // Петрорадская газета. 1883. №306.
18 Фортунато Е.М. Встречи в пути. Воспоминания. // Нева. 1957. №12. С.174.
19 Верещагин и Маковский // Живописное обозрение. 1883. №51. С.394.
20 Лукш-Маковская Е. Указ. соч.
21 Плещеев А.А. Наши таланты в Париже. Корреспонденция художника // Художник. 1891. №1. С.66.
22 Dick. Семья К.Е.Маковского // Голос Руси. 1915. №609.
23 Общество возрождения художественной Руси (1915–1917) создано в Петрограде по инициативе А.А.Ширинского-Шихматова.
24 Выставка была устроена для оказания помощи пострадавшим от военных действий в Первой мировой войне по инициативе вел. княгини Татьяны Николаевны.
25 Богатый аукцион имущества, оставшегося после смерти знаменитого художника и коллекционера проф. Импер. Академии художеств Константина Георгиевича Маковского, устраиваемый вдовой покойного М.А.Маковской… // Петроградская газета. 1916, 8 марта. №66. С.8.
26 Каталог вещей, назначенных в продажу с аукциона покойного профессора Императорской Академии художеств Константина Георгиевича Маковского. Пг., 1916.
27 Петроградский обозреватель. Аукцион К.Г.Маковского // Петроградская газета. 1916. №76.
28 Аукцион К.Г.Маковского // Новое время. 1916. №14380.
29 Аукцион К.Г.Маковского // Петроградская газета. 1916. №78.
30 Аукцион К.Г.Маковского // Новое время. 1916. №14379.
31 Лукиан. Распродажа Маковского // Биржевые ведомости. 1916. Утр. вып. №15452.
32 Архив ГЭ. Ф.1. Д.34. Ч.11. Оп.IХ. Журнал приобретений.
33 Архив ГЭ. Ф.1. Д.34. Ч.11. Оп.1Х. Л.14. Журнал приобретений.
34 Художник С.И.Агабабов, муж Ольги Константиновны Маковской (дочери от третьего брака художника), в своем обращении «В художественную пайковую комиссию Акцентра» от 20.VII.1922 г., сообщает: «Все вещи, оставшиеся после смерти моего тестя, представляющие какую-либо художественную ценность, приняты на учет соответствующими государственными организациями: 1) учетная грамота от 3-го июня 1919 г. за №1528 выдана <Отд.> по делам музеев и охраны памятников искусства; 2) реквизиция семи гобеленов, подаренных отцом К.Е.Маковским моей жене, отделом музеев и передача их в Эрмитаж 10 сентября 1919 г. квитанция №2776. Дома имеется только несколько семейных портретов работы К.Е.Маковского, которые по существу не могут служить предметом продажи, ибо они принадлежат моей жене, а отнимать такого рода вещи у нее я не считаю возможным, и затем несколько антикварных вещей из мебели — самый вопрос о продаже которых составил бы прецедент для приготовления меня к ответственности» (ОР ГРМ. Ф.107. Ед.хр.32. Автобиография и личные документы Агабабова С.И.)
35 Достаточно хорошо изучено собирательство Абрамцевского художественного кружка. Однако ряд существенных отличий, прежде всего коллективность собирательства и сосредоточенность только на народном искусстве, не позволяют проводить полной аналогии с коллекционированием К.Е.Маковского, отличавшегося широким спектром интересов.
*****
Автор: Надежда Большакова. Впервые опубликовано в журнале «Наше наследие», №75-76, 2005

 


Архив:

http://muzeemania.ru/2018/08/07/%d0%bf%d0%be%d0%b7%d0%b4%d1%80%d0%b0%d0%b2%d0%bb%d1%8f%d0%b5%d0%bc-%d0%b4%d0%b8%d0%bd%d1%83-%d0%bc%d0%b0%d0%b3%d0%be%d0%bc%d0%b5%d0%b4%d0%be%d0%b2%d1%83-dina-magomedova-%d0%b8-%d0%bb%d0%b5/

В редакции журнала «Наше Наследие» открылась выставка, посвященная 150-летию знаменитого фотографа Моисея Наппельбаума

Оставьте комментарий