На рубеже XIX-XX веков в Нижнем Новгороде разве только Максим Горький мог соперничать с ним по известности. «Извозчика, бывало, нанимаешь на вокзале: «К Андрею Павловичу!» — и везут», — вспоминал уже на излете
1920-х гг. С.Н.Дурылин о Мельникове.
Старший сын писателя П.И.Мельникова-Печерского – Андрей родился 1/13 сентября 1855 года в Нижнем Новгороде.
С раннего детства мальчик был одержим Востоком и в 14 лет даже намеревался сбежать в Индию, чтобы овладеть искусством факиров. Однако другая страсть – к изобразительному искусству привела его в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Именно его преподававший в училище художник-передвижник В.Г.Перов, несмотря на блистательных одноклассников — К.А.Коровина, М.В.Нестерова, А.П.Рябушкина, называл любимым учеником. Хотя вскоре после окончания училища тяжелая болезнь зрения не позволила его таланту раскрыться, и закрыла путь к карьере художника, он до конца жизни был увлечен рисунком и оставил сотни набросков из путешествий по России. Приезд в Нижний из Санкт-Петербурга на похороны отца зимой 1883 года, оказался поворотным в судьбе А.П.Мельникова: он остался на родине навсегда. Поступив на должность чиновника особых поручений, он стал незаменимым человеком для семи губернаторов и даже комиссара Временного правительства. Унаследовав от отца увлечение этнографией, он досконально изучил и старообрядцев в заволжских скитах, и хлыстов, и типажи знаменитой Нижегородской ярмарки. Благодаря ему незримый Град-Китеж у озера Светлояр из романа «В лесах» стал не просто литературной небылицей, а реальным местом, к которому совершали паломничество представители русской творческой интеллигенции серебряного века. З.Н.Гиппиус, С.Н.Дурылин, М.Н.Нестеров, С.Н.Булгаков и многие другие усаживались в тарантас А.П.Мельникова чтобы, после сотни верст пути по проселочной дороге, часами бродить пешком вокруг озера в поисках заветной тропы, ведущей к китежским вратам…
Несмотря на блестящую эрудицию, недюжинный ум и благообразную внешность (современники отмечали его сходство с английским королём Эдуардом VII), единственный брак, в который Мельников вступил с девицей Е.А.Поливановой в 1904 году, оказался несчастливым. То ли молодые не смогли преодолеть разницу в возрасте (20 лет), то ли разницу в интересах, но брак распался уже через полтора года.
Едва увидела свет книга А.П.Мельникова «Очерки бытовой истории Нижегородской ярмарки», посвященная вековому юбилею всероссийского торжища, как грянула революция 1917 года. Будучи приверженцем буддизма, А.П.Мельников достаточно индифферентно воспринял социальные катаклизмы в стране, а потому безболезненно обрел новое поприще: в 1919 году он был назначен заведующим Архивом Революции. Обширный опыт, накопленный более чем за четверть века работы в Нижегородской губернской ученой архивной комиссии (НГУАК) оказался востребованным советской властью. До самой смерти в 1930 году, Мельников активно занимался краеведением – преподавал в университете, выпускал книги и статьи по истории края, принимал участие в создании Литературного музея имени М.Горького.
М.В.Нестеров, фрагмент из воспоминаний которого мы представляем Вашему вниманию, был близким другом Мельникова со времен обучения живописи в Москве. Художник не раз навещал своего одноклассника в Нижнем Новгороде, именно ему завещал А.П.Мельников свой портрет, написанный их незабвенным наставником – В.Г.Перовым. (Роман Гоголев)

«Бывало, по дороге из Уфы в Киев, непременно заедешь в Нижний, от парохода до парохода побываешь у Андрея Павловича, сына Павла Ивановича Мельникова-Печерского. Андрей Павлович, мой школьный товарищ, еще в школе прослывший великим чудаком, оригиналом, был постоянной мишенью для острот В. Г. Перова, да и мы не оставляли чудака в покое, но Андрей Павлович был неуязвим, смотрел на все наши проделки сверху вниз, как истинный мудрец, философ… Опишу его наружность: среднего роста, коренастый, приземистый, с большой рано залысевшей головой, крупными чертами лица, с окладистой рыжеватой бородой. Его «шекспировский» лоб был постоянно погружен в думы, от чего Андрей Павлович часто бывал рассеян, чем мы нередко злоупотребляли. Сколько раз на вечеровых классах он появлялся к концу занятий, а днем, в дежурство Перова, Андрею Павловичу приходилось плохо; его «обломовская» лень дорого обходилась ему. Бывало, натурщик поглядывает уже на часы, вот-вот пробьет двенадцать, класс кончается, как отворяется дверь и в ней показывается Андрей Павлович в своей коричневой в крупную черную клетку блузе. Нагруженный выше меры всякими художественными принадлежностями, огромной шкатулкой, большими кистями, муштабелем, какими-то свертками, он едва-едва боком пролезает в дверь. В классе веселое возбуждение… Чем-то встретит беднягу Перов? Он стоит вон там, у большого окна, ждет свою жертву, а жертва не спеша пробирается к своему мольберту и, когда, казалось-бы, все препятствия были преодолены, когда Андрей Павлович был у цели своего героического «дрейфа», вот тут-то и раздается от окна голос Перова: «Андрей Павлович, что это вы сегодня так рано-с?» — Андрей Павлович умоляюще смотрит на своего мучителя, начинает раскладывать свою мудреную шкатулку, в это время часы бьют двенадцать; натурщик Иван-кривой соскакивает с пьедестала, класс кончился, Андрей Павлович не спеша собирает свои художественные доспехи, мы окружаем его, расспрашиваем, он упорно отмалчивается… Так проходят наши школьные годы, наступает жизнь, деятельность у каждого своя, и у нашего Андрея Павловича сложилась своя жизнь в родном ему Нижнем, куда он, презрев художество, перебрался на жительство.
ЧИТАТЬ ТАКЖЕ:
Имя отца, Павла Ивановича Мельникова-Печерского, хорошее образование самого Андрея Павловича, далеко не глупого от природы, хотя и чудака, открывают ему путь к служебной карьере: он поступает чиновником по особым поручениям при нижегородском губернаторе, чуть ли еще не при «знаменитом» губернаторе-эксцентрике — Николае Михайловиче Баранове, и с тех пор едва ли не десяток «их превосходительств» приезжали и бесславно покидали нижегородское губернаторство, а Андрей Павлович, не спеша, без особых переживаний оставался на своем скромном посту. Он нужен был им в редких «дипломатических» случаях, когда в Нижний на ярмарку приезжал какой-нибудь знатный путешественник, иностранец, пожелавший ознакомиться с Нижегородским краем, с знаменитым «всероссийским торжищем», со всеми особенностями этого своеобразного государственного торгово-финансового аппарата огромной страны, захотевший узнать не только казовую сторону этого торжища, но и его интимную жизнь. Вот тогда-то «принципал» и вспоминал об Андрее Павловиче, вызывал его, давал указания, программу действий, а он, неглупый, образованный, владевший отлично языками, крепко любивший свой родной край — Волгу от Нижнего до Каспия, зная жизнь, обычаи и свычаи Поволжья, был незаменимым «гидом» для такой заморской персоны. Провозившись с ней сколько-то, показав ярмарку, ее торговый размах, показав все, все, чем дышала широкая грудь ярмарки, а дышала эта грудь всякой всячиной местного и привозного производства до «самокатов» в Кунавине включительно; свозив своего клиента за Волгу, в леса, на Керженец, на Светлояр-озеро, в места былых скитов, прокатив гостя вниз по Волге, Андрей Павлович доставлял его целым и невредимым нижегородскому владыке, получал похвалы и благодарность от той и другой стороны, удалялся в свой «флигель» при губернаторском доме, снова зарывался в свои книги, в пыль их покрывавшую, до следующего вызова.
