Как всякий среднестатистический советский школьник летние каникулы, за исключением августа, я проводил в пионерских лагерях. Заботливые родители старались заранее обзавестись соответствующими путевками, чтобы их ребенок мог самое беззаботное время года провести на свежем воздухе Подмосковья.
Тем более альтернативой (дачей или близкими деревенскими родственниками) наша семья не располагала. Зато родственные связи в Крыму даровали возможность в конце лета насладиться отдыхом на море.
В звенигородское «Поречье» я попал уже на излете своего пионерского возраста. Забегая вперед, хочу отметить, что эта здравница под патронажем Академии наук СССР, оказалась достойным местом для завершающего аккорда моего красногалстучного детства. Уже сами проводы детворы от ансамбля старого академического президиума (Ленинский проспект, 14) проходившие под духовой оркестр, выглядели пафосно и значительно.
Колонна автобусов для отъезжающих выстраивалась торжественным полукругом, в центре которого красовался фонтан работы скульптора И.Витали (перенесенный сюда в 30-е годы с Лубянской площади). Со ступенек бывшего дворца произносились напутственные речи.
Подходя с чемоданом к месту отрядного сбора, я по выработавшейся с годами привычке, оглядывал своих будущих сотоварищей, пытаясь определить, с кем и как у меня сложатся отношения. Дело в том, что в то лето, как и во все предыдущие, мне в очередной раз предстояло «вливаться» в новый коллектив.
В лагерь, где я отдыхал накануне и успел обзавестись друзьями, путевку получить не удалось. Значит, опять суждено быть «на новеньких».
Обычно первые дни после прибытия уходили на «акклиматизацию» и притирание с незнакомым коллективом, в котором — на первых порах — верховодили признанные «лидеры» прошлогодних смен. Будучи «старожилами» данных мест, они считали неотъемлемой привилегией подчинять своей воле вновь прибывших. Долговязый, рыжий, худой, с платочком в нагрудном кармашке я представлялся им идеальным объектом для нападок. Выручала закалка, полученная во дворах и на улицах «родного» Пролетарского района, и когда «испытательный срок» заканчивался, то половина отряда уже числилась в закадычных друзьях. С позиций сегодняшнего времени могу сказать, что благодаря такому раскладу, я проходил хорошую школу выживания, научившую в любых обстоятельствах уметь отстаивать честь и достоинство.
Теперь о самом пионерском лагере «Поречье». Созданный еще до войны, он во многом выгодно отличался от подобных мест для детского отдыха.
Утопающая в зелени территория с тенистыми аллеями, ухоженное футбольное поле, уютный клуб, светлая просторная столовая, грамотно подобранный персонал. Все располагало к полноценному оздоровительному отдыху. Прилегающие к лагерю рощи, еще не вырубленные под дачи, представляли отличное пространство для проведения военно-спортивной игры «Зарница». Радовала и близость Москва-реки. Не шуточные баталии разыгрывались на лагерном стадионе, когда к нам приезжали команды из соседних лагерей. Всем мальчишкам хотелось попасть в сборную, чтобы в борьбе с гостями отстаивать честь «Поречья». Болеть за своих любимцев приходили все: от мала до велика. Даже работники кухни и других вспомогательных служб подтягивались. По завершении состязаний на тожественной линейке вручали кубки и призы победителям.
Недалеко от флагштока, где ежедневно взвивался красный флаг, была установлена памятная стела в честь Героя России Натальи Качуевской, работавшей до войны в «Поречье» пионервожатой. Конечно, все «пореченцы» знали о подвиге, совершенном под Сталинградом бывшей студенткой театрального института (ГИТИСа), ставшей в военное лихолетье медсестрой.
Так уж случилось, что и моим вожатым оказался студент актерского факультета Щукинского театрального института Александр Павлов, ныне заслуженный артист России, знакомый зрителям по фильмам «Экипаж», «Агония», «Мужики», «Человек с бульвара Капуцинов» и многим другим. По прошествии времени мы с ним встретились в Доме актера. Теперь, уже как коллеги, в Клубе уполномоченных. Он представлял Театр им. Вахтангова, я, соответственно, театр «Сферу». При обмене воспоминаниями бывший пионер поведал бывшему вожатому, что в свою очередь тоже «воспитал» в своем отряде будущего артиста. Эстафету подхватил Александр Казаков, поступивший в школу-студию МХАТ. Мастером курса был профессор В.К.Монюков, у которого ранее учился и я.
Но это произойдет позже, а тогда по окончанию летних каникул и вернувшись домой, я однажды ночью проснулся в ужасе от сознания, что ничего подобного в моей жизни больше не повторится и последняя страница пионерской жизни перевернута навсегда. От отчаяния даже слезы навернулись. Тогда мне и голову не могло прийти, что судьба еще не раз подарит встречи с дорогими сердцу местами.
Летом 1974 года, когда подходил к концу третий год обучения актерскому мастерству в школе-студии МХАТ, у меня наметились съемки в небольшом эпизоде. Сроки были неопределенные, поэтому предлагалось сидеть дома, в душной квартире, и ждать вызова. Не прельстившись такой перспективой, я стал искать более подходящий вариант. И нашел, устроившись вожатым в известный лагерь, совместив, таким образом, томительное ожидание с работой на свежем воздухе.
Надо сказать, что контакт с детьми установился легко, поскольку свежи были еще собственные ощущения. Повезло и с напарницей. Она была из команды присланных на практику из костромского педагогического института студенток. У себя в Костроме они специализировались именно на пионерской работе и дело свое знали туго. Сверху было принято решение превратить «Поречье» в подмосковный «Артек». На все возможные торжественные построения девушки облачались в специальную парадную форму с аксельбантами. Не чувствуя себя уверенным в идеологическом плане, я занимался более близкими мне вещами. Так, например, поставил со своими подопечными «Сказку о царе Салтане…». Пушкинский текст знал наизусть, а по сему, преобразившись со своей гитарой в гусляра и удобно расположившись на сцене, вступал при необходимости в игру, если новоиспеченные артисты забывали слова.Очень любили играть в разные шарады, викторины и конечно в КВН. Один отряд против другого. Правда случались порой и казусы. На одной из игр участникам был задан вопрос: «Сколько и каких скульптур установлено на лагерной территории?» Члены жюри, опиравшиеся только на свои визуальные «знания», и представить не могли всех подводных камней в заданной теме. Оказывается, что некоторые фигуры просто невидимы постороннему глазу из-за разросшегося кустарника и только вездесущим «следопытам» подвластны подобные секреты. Они же поведали и о лежащей на задворках хоздвора фигуре Сталина, бывшей когда-то частью групповой композиции. Однако с некоторых пор дедушка Ленин остался сидеть на скамье в одиночестве, вернее со стопкой книг, лежавших на месте пропавшего собеседника.
Через девять лет, уже став отцом, я вновь решился повторить свой педагогический опыт вожатого. Меня встретили как старого доброго знакомого. Отрадно было отметить в этот заезд появление новых, кирпичных, корпусов и других признаков «модернизации». Неизменной оставалась лишь начальница лагеря «Поречья» — Надежда Марковна Палатка. Ее я помнил, будучи еще пионером. Долгие годы она была директором детского дома, и многие бывшие подопечные продолжали трудиться в лагере под ее началом.
В самом Звенигороде живет и трудится мой двоюродный брат скульптор-керамист Илья Куприянов. Часто бывая у него в мастерской «на послушании», я не мог не завернуть по дороге в бывшее «Поречье». Остановив машину у закрытых ворот и глядя на пустующую территорию, печально было осознавать безвозвратность утерянного достояния многих поколений.
По всему миру разбросаны бывшие «пореченцы», и в каждом из них живет частица человеческого тепла, полученная когда-то во время отдыха под сенью звенигородских рощ!
текст: Василий Куприянов
Василий Куприянов. Библиотечные курсы Народного университета им. Шанявского
http://muzeemania.ru/2020/04/23/%d0%b8%d0%b7-%d0%b2%d0%be%d1%81%d0%bf%d0%be%d0%bc%d0%b8%d0%bd%d0%b0%d0%bd%d0%b8%d0%b9-%d0%b2%d0%b0%d1%81%d0%b8%d0%bb%d0%b8%d1%8f-%d0%ba%d1%83%d0%bf%d1%80%d0%b8%d1%8f%d0%bd%d0%be%d0%b2%d0%b0-%d0%be/