Есенин в Нью-Йорке: из воспоминаний Авраама Яромилинского

В 1921 году вышла составленная мной в сотрудничестве с моей женой, Бабет Дейч, антология русской поэзии в анг­лийском переводе. Несколькими стихотворениями в ней был представлен и Сергей Есенин. Когда осенью следующего го­да я узнал из газет, что Есенин приехал в Нью-Йорк с Айсе­дорой Дункан, я попросил издателя выслать ему экземпляр книги и написал об этом Есенину. В ответ я получил от него следующую записку:
The Waldorf-Astoria, New York
1 ноября 1922
Уваж. т. Ярмолинский
27 октября в Чикаго я получил Ваше письмо с пометкой от 3 окт.
и совершенно не получил книги, которую должен был по­слать мне Ваш издатель.
Очень хотел бы поговорить с Вами лично.
Если можете, то позвоните завтра в 12 часов в отель ком. №510.
С почтением к Вам и Вашей жене
С. Есенин
Если не ошибаюсь, в первый раз мы встретились в Пуб­личной библиотеке (на Пятом авеню), где я заведовал сла­вянским отделом. В разговоре, помнится, меня несколько оза­дачила «коммерческая жилка» поэта. Может быть он решил, что так как имеет дело с американцем, хотя и новоиспеченным, то должен изобразить из себя делового человека. Как бы то ни было, Есенин предложил мне свои услуги по снабжению Публичной библиотеки советскими изданиями. В связи с этим он упомянул, что в Москве он торгует книгами и что у него там есть книгоиздательство. Позже я узнал, что у него дей­ствительно была книжная лавка и что он причастен к осно­ванию при Всероссийском Союзе Поэтов книгоиздательства «Имажинисты», которое в 1920-21 гг. выпустило несколько брошюр. Удивил меня Есенин и своим предложением издать в Нью-Йорке сборник его стихов в моем переводе. Правда, у него не было на руках его книги, но эго не помеха: он по памяти напишет выбранные им для включения в книжку стихи.
Я не принял всерьез это предложение. Но оказалось, что он действительно верил в возможность издания сборника. Через несколько дней я навестил его в гостинице Валдорф-Астория, которая тогда помещалась на Пятом Авеню, угол 34-й улицы.
Фото: Сергей Есенин, Айседора Дункан, Ирма Дункан в Клубе писателей в 1922 году.
Есенин сидел в халате за круглым столом, на столе лежало большое надкушенное яблоко. Посещение мое длилось недолго. Раза два тяжеловесная фигура Айседоры промелькнула в глубине обширной комнаты. Когда я собрал­ся уходить, Есенин небрежно сорвал с бювара лист запач­канной кляксами промокательной бумаги, согнул его по­полам и в эту импровизированную папку вложил тут же пачку листов бумаги. Затем на обложке написал карандашом: — Сергей — Essenin — Russia — Стихи и поэмы — Перевод Ярмолинского.
Рукопись — я ее сохранил — состоит из девятнадцати листов, исписанных карандашом. Почерк неказистый, раз­борчивый, буквы в словах отделены одна от другой. Имеется текст следующих стихотворений: «Исповедь хулигана», «Песнь о собаке», «Хулиган», «Закружилась листва золотая», «Ко­рова», «В том краю, где желтая крапива», «Не жалею, не зову, не плачу», «Кобыльи корабли».
Я сравнил эти страницы с печатным текстом москов­ского издания «Стихов и прозы» Есенина, вышедшего в 1926-27 г. г. и нашел, что Есенин воспроизвел свои стихи по памяти с поразительной верностью. Он только поскупил­ся на запятые, кое-где точка, вопросительный или восклица­тельный знаки отсутствуют, да иногда хромает правописание.
Впрочем, даль­ше составления рукописи Есенин не пошел. Передав ее мне, он видимо потерял интерес к своей затее, и мы больше не встречались.
Есенин объездил ряд городов в восточных и централь­ных штатах, сопровождая Айседору в ее турне. Иногда она его выводила на сцену и произносила экспромтом коротень­кую речь, в которой он упоминался как «второй Пушкин». Если верить газетной заметке, на ее первом выступлении (7-го октября в Карнеги Холл в Нью-Йорке) Есенин был в высоких сапогах, русской рубашке, и шея его была обмотана длиннейшим шарфом. Но вряд ли роль «мужа своей жены» была по душе Есенину. К тому же во время поездки по Аме­рике ему почти не с кем было обменяться словом. Как изве­стно, с женой у него буквально не было общего языка. Это может быть тоже способствовало его злоупотреблению спирт­ными напитками.
В Нью-Йорке, думается, он чувствовал себя лучше. Тут у него было несколько русских друзей. Одним из них был Леонид Гребнев (псевдоним Леонида Файнберга)[1], который од­но время входил в состав группы имажинистов. В Америке он начал писать на идиш и стал видным еврейским литера­тором. Нашел Есенин и еще одного знакомого, русского эми­гранта, приехавшего в Нью-Йорк из Шанхая в середине ян­варя 1923 года. Это был Вениамин Левин[2], подписывавший стихи журналист, вращавшийся в эсеровских кругах. Их по­знакомил Иванов-Разумник в Петрограде в 1917 году, и они были дружны в Москве в 1918-20 гг. Другой нью-йоркский приятель Есенина был беллетрист по фамилии Рындзюн[3], ко­торый в начале двадцатых годов написал, под псевдонимом А. Ветлугина две-три книги, вышедшие в Берлине и Париже. Он состоял чем-то в роде переводчика при Айседоре, помогая ей объясняться с мужем.
Гребнев свел Есенина с еврейским поэтом Брагинским, тоже выходцем из России, который печатался под псевдо­нимом Мани-Лейб (он скончался в 1953 году в преклонном возрасте). Почитатель Есенина, Мани-Лейб перевел несколь­ко его стихотворений на идиш. Несмотря на разницу лет (Брагинскому было под сорок), Есенин довольно близко сошелся с ним и его женой, которая тоже писала стихи.
Как-то раз они пригласили Есенина на вечеринку. Дело было в конце января. Обычно Есенин приезжал к ним один, но на этот раз он приехал в их скромную квартиру (на ше­стом этаже дома без лифта, в Бронксе) вместе с Айседорой в сопровождении Левина и Гребнева. Русский поэт и знаме­нитая танцовщица, конечно, немедленно стали центром вни­мания как хозяев, так и их многочисленных гостей. Спирт­ные напитки были тогда запрещены, но, как известно, не­законная торговля ими процветала. В тот вечер у Брагинских было много выпито и чета Есениных в этом усердно участво­вала.
Айседора Дункан и Сергей Есенин в Америке
До известной степени это был литературный вечер. Хозя­ин продекламировал свои переводы из Есенина, Левин прочел его «Товарищ», а сам Есенин — монолог Хлопуши из «Пуга­чева» и разговор чекистова с Замарашкиным, которым откры­вается «Страна негодяев». Выбор этой сцены для чтения был крайне бестактен. «Я знаю, что ты — еврей», — говорит Зама­рашкин своему собеседнику. Так в печатном тексте. Из вос­поминаний Левина, напечатанных в газете «Новое Русское Слово» от 9-13 августа 1953 г., явствует, что в прочитанном отрывке фигурировало слово «жид». Легко представить себе впечатление, которое это произвело на публику, состоявшую сплошь из евреев. Левин рассказывает, что Есенин собствен­норучно написал для него прочитанный им на вечере диалог и что в 1929 году Левин «передал» два фотостата этой руко­писи в нью-йоркскую публичную библиотеку, но что подлин­ник ее позже погиб. По-видимому, память изменила покойному Левину. Могу сказать с уверенностью, что снимки эти в би­блиотеку не поступали.
Статья в Нью-Йорк Таймс о гибели Сергея Есенина, 29 декабря 1925 г
Вечеринка с Есениным закончилась скандалом, описан­ным в упомянутых воспоминаниях Левина. Некоторые подроб­ности этого печального инцидента рассказали мне Леонид Файнберг и его жена.
После поэзии настала очередь хореографии. Уступая просьбам, Айседора согласилась танцевать. Для нее расчисти­ли место, и один из гостей сел за рояль. Почему-то это при­вело в бешенство Есенина, который к тому времени сильно охмелел. Он бросился на Айседору с кулаками, пытался со­рвать с нее платье, ругался матерно, поносил ее отборными словами, грозил убить. Все попытки унять его были тщет­ны. Наконец Айседору удалось увести в другую комнату. Не видя ее и решив, что она уехала, Есенин выбежал из дому. Хозяин и несколько гостей бросились за ним и убе­дили его вернуться. Он вернулся, потом опять убежал, но его опять вернули. Есенин пытался выброситься из окна на лестничной площадке. Айседора дала понять окружающим, что он подвержен такого рода припадкам, и посоветовала смо­чить ему голову холодной водой. Когда это не помогло, по ее совету, Есенина связали веревкой для сушки белья. Здесь разыгралась безобразная сцена. Есенин сопротивлялся, об­зывал старавшихся его урезонить «проклятыми жидами», кри­чал, что пожалуется на них Троцкому, кричал: «Распинайте меня! Распинайте меня!». Левин, который уехал после того, как Есенин убежал из дому, рассказывает со слов Брагин­ского, что, обруганный «жидом», Брагинский дал Есенину пощечину, а тот плюнул ему в лицо.
Кончилось всё это тем, что Есенин всё-таки уехал. По одной версии, его отвезли в гостиницу, по другой, несмотря на свое невменяемое состояние, он умудрился один нанять такси и благополучно добрался до отеля. Айседора предпочла остаться ночевать у Брагинских.
На другой день Брагинские навестили виновника сканда­ла и восстановили с ним дружеские отношения. Есенин счел нужным также послать им письменное извинение. Оно без да­ты и написано на почтовой бумаге гостиницы The Great Northern Hotel на 56-ой улице, в которую Дункан и Есенин перебрались из фешенебельного Waldorf-Astoria. Письмо это до сих пор не было опубликовано. Я привожу его здесь в точной копии:

«Милый Милый Монилейб!  Вчера днем Вы заходили ко мне в отель, мы говорили о чем то, но о чем я забыл потому что к вечеру со мной повторился при­падок. Сегодня лежу разбитый морально и физически. Целую ночь около меня дежурила сестра милосердия. Был врач и вспрыснул морфий.
Дорогой мой Монилейб! Ради Бога простите меня и не ду­майте обо мне что я хотел что-нибудь сделать плохое или оскорбить кого-нибудь. Поговорите с Ветлугиным, он Вам больше расскажет. Это у меня та самая болезнь которая была у Эдгара По, у Мюссе. Эдгар По в припадках разбивал целые дома. Что я могу сделать, мой Милый Монилейб, дорогой мой Монилейб! Душа моя в этом невинна, а пробудившийся сегодня разум подвергает меня в горькие слезы, хороший мой Монилейб! Уговори­те свою жену, чтоб она не злилась на меня. Пусть постарается по­нять и простить. Я прошу у Вас хоть немного ко мне жалости. Любящий Вас Всех, Ваш С. Есенин
Передайте Гребневу все лучшие чувства к нему. Все ведь мы поэты братья. Душа у нас одна, но по-разному она бывает больна у каждого из нас. Не думайте, что я такой маленький, чтобы мог кого-нибудь оскорбить. Как получите письмо передайте всем мою просьбу простить меня».

Что в письме речь идет об эпилепсии это ясно так же, как и из воспоминаний Левина. Когда он наведался к Есенину че­рез два дня после вечеринки, тот ему объяснил, что дебо­ширство его закончилось припадком эпилепсии, которую он унаследовал от деда. В одном из его стихотворений, датированном 1923-м годом, Есенин говорит о себе: «Одержимый тя­желой падучей». Невидимому, он считал По и Мюссе эпилеп­тиками, хотя с этим и не вяжется замечание, что По в своих припадках «разбивал целые дома».
Фотография Айседоры Дункан / фот. Elvira. 1906
Есенин пробыл в Америке ровно четыре месяца, с 3-го ок­тября 1922 по 3 февраля 1923 года, когда вместе с Айседорой отплыл в Европу. Пятнадцатого февраля в «Hotel Crillon», где чета остановилась в Париже, он перебил зеркала и мебель в их номере. Во время этого буйства Айседора поспешила за доктором, но, вернувшись с ним в гостиницу, уже не заста­ла Есенина: его арестовала полиция.
С помощью влиятельных друзей Айседоре удалось вы­ручить Есенина и через несколько дней он уехал через Гер­манию в Россию.
Десятого декабря в Доме Печати в Москве состоялся то­варищеский суд над Есениным, Клычковым, Орешиным и Га­ниным по обвинению в «черносотенно-антисемитских выход­ках». Суд нашел, что обвиняемые, будучи в состоянии опья­нения, учинили в пивной «антиобщественный дебош», кото­рый носил характер антисемитского выступления, и что они позволили себе антисемитские выходки также на улице и в милиции, ввиду чего суд объявил поэтам «общественное порицание». Московский корреспондент нью-йоркского «Таймса» в своей телеграмме об этом (связь Есенина с Айседорой Дун­кан сделала его похождения «сенсационными») сообщал, что один из свидетелей, вызванный защитой, «торжественно уве­рял суд, что американский самогон (bootleg whiskey) был причиной того патологического расстройства, которым стра­дал Есенин».
В «Стране негодяев» одно из действующих лиц, Рассве­тов, дает такой нелестный отзыв об Америке:
О! Эти американцы —
Они неуничтожимая моль.
Сегодня он оборванцем,
А завтра золотой король.

Вся Америка жадная пасть…
Вот где вам мировые цепи,
Вот где вам мировое жулье…
«Страна негодяев» писалась в течение 1922-23 годов. Возможно, что мы имеем здесь дело с отголоском пребы­вания Есенина в Новом Свете. Он не преминул положить на бумагу свои американские впечатления, но сделал это в про­зе, в фельетоне «Железный Миргород», напечатанном в мос­ковских «Известиях» (от 22-го августа и 16-го сентября 1923 г.). Вещь эта никогда не была перепечатана и не вошла в собрание сочинений Есенина.
Из этой статьи мы узнаем, что еще на трансатлантиче­ском пароходе, пораженный его роскошью, Есенин «разлю­бил нищую Россию». Но и Америка не заняла ее место в серд­це Есенина. При виде статуи Свободы Есенин разражается смехом и восклицает: «Бедная старая девушка! Ты поставлена здесь ради курьеза!»
Он отмечает грандиозный размах Аме­рики, и ему даже кажется, что «за этими зданиями, за стенами зданий Нью-Йорка происходит что-то великое и громад­ное». Но тут же безапелляционным тоном заявляет, что американцы «народ примитивный со стороны внутренней куль­туры». Их искусство «на самой низшей степени развития». У них нет ничего своего — «даже американский фокстрот не что иное, как разжиженный национальный танец негров». Причина ясна: «американец всецело погружается в «business» и остальное знать не желает… Сила железо-бетона, громада зданий стеснили мозг американца и сузили его зрение».

По мнению Есенина, американские евреи составляют иск­лючение. Свои замечания о них он начинает издалека. Он на­ходит, что американский полисмен «одет под русского горо­дового, только с другими кантами», и он объясняет этот курь­ез тем, что «мануфактурная промышленность сосредоточена главным образом в руках эмигрантов из России». Эти послед­ние, видно «из тоски по родине», нарядили полицейских в формы, к которым они привыкли на родине. Юмор, надо ска­зать, совершенно чужд Есенину. «Нью-Йорк, — продолжает он, — немного с кровью Одессы и западных областей. Нью-Йорк на тридцать процентов, еврейский город. У них (евреев) есть свои поэты, свои прозаики, свои театры. От лица их литературы мы имеем несколько имен мировой величины. В поэзии сей­час на мировой рынок выдвигается с весьма крупным талан­том Мани Лейб». Следует указание, что Мани Лейб «тща­тельно выдвигает молодых жаргонистов с довольно красивым талантом» и что его переводы познакомили американских ев­реев с русской поэзией «от Пушкина до наших дней». «Если, — с апломбом заключает Есенин, — в специфически амери­канской среде — отсутствие всякого присутствия», то по край­ней мере «здесь (среди евреев) есть стержни и есть куль­тура».
*****
Примечания:
[1] ФАЙНБЕРГ Леон (Лейб) (лит. пс. Л. Гребнев, Алтер Эго, Л. Амарант) (1897-1969) – поэт, писатель, журналист. Обучение в Московском университете (с 1915) прервано после октябрьского переворота 1917. Участник Гражданской войны в рядах Красной армии – адъютант Яна Гамарника. С 1919 — в Израиле (прибыл на легендарном пароходе «Руслан»). Один из основателей кибуца под Иерусалимом. С 1921 – жил в США. Стихи начал писать в юности. В период обучения в Московском университете примкнул  имажинистам, печатался в журналах «Нива», «Летописи» М. Горького, издал 4 стихотворных сборника на русском языке (Одесса, 1914; Москва, 1919; Берлин, 1923; Нью-Йорк, 1947). В США сотрудничал в русских газетах Нью-Йорка и Чикаго, затем работал в периодической печати – писал на идише. Автор изданных в Нью-Йорке стихотворных сборников «Эрев штурем» («Накануне бури», 1926), «Гройс-штот» («Большой город», 1931), «Давид Бланк» (1934), «Хавер лебн» («Товарищ жизнь», 1938), «Ин кейнемс ланд» («В ничьей стране», 1940) и др., составил «Антологию еврейской поэзии Америки» (Нью-Йорк, 1947), издал антологию русской поэзии в переводе на идиш (Нью-Йорк, 1950), переводил на идиш произведения М. Горького.
[2] ЛЕВИН Вениамин Михайлович (Менделевич) (псевдонимы  Мечтатель, В.Менделеев,  В.Печерский) (1892 – 1953), поэт, прозаик, критик. Познакомился   с Есениным в апреле 1917 г. в  редакции петроградской  левоэсеровской  газеты «Дело народа». В 1922 г. В.Левин отправился с группой писателей, артистов, художников с культурной целью в поездку по Китаю.  С лекциями и концертами выступали в Харбине, Пекине, Шанхае и др. городах.  В Россию  не вернулся. Выехал в Канаду, затем в США. В январе-феврале 1923 г. В.Левин неоднократно  встречался с С.Есениным в Нью-Йорке. В.Левин  присутствовал 27 января 1923 г.  при чтении С.Есениным монолога Хлопуши на вечеринке у поэта М.Л.Брагинского в Нью-Йорке.
[3] РЫНДЗЮН Владимир Ильич (лит. пс. А. Ветлугин)  (1897-1953) — писатель, публицист, журналист. Выпускник юридического факультета Московского университета. В кон. 1917  дебютировал в периодической печати под собственным именем. В 1918—1919, сотрудничая в белых газетах на Юге России, начал использовать псевдоним «А. Ветлугин».  Работал в московской газете «Жизнь» вместе с Дон-Аминадо, который содействовал переезду журналиста в Париж. Осенью 1922 сопровождал Сергея Есенина и Айседору Дункан в Америку в качестве секретаря и переводчика — остался в США, был менеджером Айседоры Дункан. В 1923 сотрудничал с газетой «Русский голос» по приглашению Давида Бурлюка, в 1927 занимался рекламным бизнесом. C 1933 по 1943 — редактор популярнейшего иллюстрированного американского журнала для женщин «Redbook», в последующем принимает приглашение Луиса Б. Майера, совладельца киностудии «Metro-Goldwyn-Mayer», стать его помощником и заведующим сценарным отделом MGM. В 1948 получает должность продюсера — 1949 выходит первый фильм «Ист-Сайд, Вест-Сайд» с Барбарой Стэнвик и Джеймсом Мейсоном, 1950 — фильм «Её собственная жизнь» с Ланой Тёрнер и Рэем Милландом. Ушел из жизни в 1953 г. в Нью-Йорке.
*****
 Автор: Авраам Ярмолинский. Представленная выше статья ранее опубликована: Новый журнал. 1951. № 57. Выражаем сердечную благодарность редакции журнала за представленную возможность разместить публикацию.


Дополнительные материалы:
Айседора Дункан, И. Шнейдер — Танец будущего. Моя жизнь. Встречи с Есениным
Левер М. — Айседора Дункан 
Архив:

Открытие выставки «Есенин. “Живите так, как вас ведет звезда…” К 125-летию со дня рождения поэта»