В. Я. Адарюков. Гравер Иван Николаевич Павлов

В. Я. Адарюков. Гравер Иван Николаевич Павлов

Нигде в Европе не было таких поистине кошмарных, тяжелых условий для развития таланта, как в дореволюционной России, не го­воря уже о том, что определенно не допускалась никакая самобыт­ность, никакой выход из установленных рамок совершенно определен­ного трафарета. Чтобы выбиться на дорогу художнику, вышедшему из народа, нужны были нечеловеческие усилия исключительных талантов, одаренных огромной силой воли, настойчивостью, терпением и ред­кой выносливостью. Только единицы самородки могли преодолеть все трудности этого тернистого пути и выйти победителями из этой борьбы, тысячи же молодых жизней гибли, не выдерживая невероятно тяжелых условий.
Известно, что ни одна отрасль искусства не представляет та­ких трудностей, не требует такой усидчивой и упорной работы, как гравирование. С другой стороны, ни один труд в области искусства не оплачивался так мизерно, как гравюра. Достаточно вспомнить, что обыкновенная плата за квадратный дюйм гравюры на дереве была 30 коп. и только в исключительных случаях она повышалась до од­ного рубля. Профессора за доску, гравированную резцом, требующую целых месяцев упорной работы, получали от 50 до 100 рублей. Люди, выбиравшие себе специальностью гравюру, обрекали себя положи­тельно на полуголодное существование. У нас, в России, только за последние годы графическое искусство начало привлекать к себе вни­мание художников и публики. Только за последнее время графиче­ское искусство перестает быть для русского человека официальной формой жизни какого-то совершенно чуждого ему мира. В прошлом в публике, вследствие незначительного развития вкуса к этому роду искусства, царило полное равнодушие. Отсутствие интереса, с од­ной стороны, а с другой — необеспеченность труда были причи­нами, почему у нас так мало было в прошлом художников-граверов по сравнению с Западом, где словарь Beraldi о граверах одного XIX столетия состоит из 12 томов, давая сведения о тысячах пред­ставителей гравировального искусства.
Иван Павлов. 1920. Из коллекции Трубецкого А.В.
Еще те из граверов, которым судьба помогала устроиться в Ака­демию Художеств, могли себя считать счастливцами по отношению к тем глубоко несчастным, которым приходилось начать изучение этого трудного дела «с мальчиков», отданных в ученье в какое-нибудь гравировальное заведение. Всем хорошо известно, как было в прош­лом обставлено это ученье: это была сплошная „голгофа»—беготня целыми днями по хозяйственным поручениям, постоянные побои за малейшую провинность, сплошное недоедание и на последнем месте, так сказать, между прочим, — ученье. Вынести эту адскую жизнь и какие-либо знания из этой «науки» могли очень и очень немногие, исключительно талантливые натуры, к числу которых принадлежит и Иван Николаевич Павлов.
Сын николаевского солдата, Иван Николаевич Павлов родился 5 марта 1872 года в местечке Поповка, близ Каширы, Тульской губ. Отец его после военной службы получил место сторожа при строив­шемся храме Христа Спасителя в Москве с окладом в 11 руб. 90 коп. в месяц, на каковую сумму он должен был содержать всю свою мно­гочисленную семью, состоящую из 14 человек. В храме Христа Спа­сителя работали в то время многие художники и иконописцы. Наш будущий гравер целыми часами смотрел на их работу, мечтая сде­латься впоследствии художником, и под влиянием этой обстановки у него зародилась страсть к рисованию. В течение трех лет И. Н. прошел курс городского училища и особенно выделился по рисова­нию. Его рисунки были одобрены художником Сорокиным, совето­вавшим отцу Павлова отдать сына в школу живописи. Но для этого не было средств, и отец И. Н. определил сына в граверную мастер­скую Рихау на пять лет на хозяйских харчах, с тем условием, что отец будет давать сыну одежду и обувь. 1 августа 1883 года И. Н. был определен в мастерскую, где было обещано, что он будет прохо­дить гравюру на дереве и на меди, должен будет работать штампы печати, как обронную, так и рельефную работу, штампы для тисне­ния и даже гальванопластики. И. Н. Павлов мечтал, что по истече­нии пяти лет обучения, когда он получит звание «мастера», ему будет всего 16 лет и еще не будет поздно серьезно заняться рисо­ванием. Но в мастерской очень плохо велась «наука»: мастера ни­когда ничего не объясняли ученикам, и они учились «с глаза», т.-е смотрели и запоминали, как надо работать, да и то по вечерам, когда мастера работали сдельную работу, так как день уходил на испол­нение мелких хозяйственных поручений. Кое-как научившись гравиро­вать, И. Н. Павлов награвировал «Азбуку-картинку» Дергачева по рисункам И. Панова и все 20 гравюр продал И. Д. Сытину за один рубль. Эту «Азбуку» И. Д. Сытин печатал потом в течение 21 года, вплоть до пожара 1905 года, когда доски сгорели.
Условия жизни «учеником» в мастерской Рихау были все-таки кошмарные: побои за малейшую провинность, систематическое недо­едание при постоянной беготне — и И. Н. Павлов, пробыв два с полови­ной года, самовольно из нее убежал, не выдержав этой муки. Отец опре­делил его к граверу Денисовскому, у которого И. Н. Павлов был един­ственным учеником и даже, вернее, помощником в работе, состоявшей, главным образом, в гравировании прейскурантов торговой фирмы „Пихлау и Брандт».
Видя в Павлове талантливого работника, Денисовский по истечении года предложил ему уже жалованье — 5 руб. в месяц. Эти условия И. Н. Павлов нашел для себя неприемлемыми и решил осно­вать собственную маленькую мастерскую. Уговорив отца оборудовать ее, И. Н. взял к себе учениками двух своих братьев Павла и Але­ксандра и еще двух мальчиков: А. Д. Порхунова и Максимова. Брат последнего, некогда товарищ Павлова по городской школе, бывший в то время учеником в фигурном классе Училища Живописи и Вая­ния, был приглашен для преподавания рисования. Занятия происхо­дили в мастерской целый день: с 8 до 4 часов с перерывом на обед, резали по дереву, а с 4 до 7 час. рисовали с гипсов и натуры под наблю­дением Максимова. Сделали объявление об открытии мастерской, и заказы посыпались со всех сторон в таком изобилии, что маленькая мастерская едва успевала с ними справляться. В это время И. Н. Пав­лов работал в „Ремесленной Газете» Казначеева, в журнале „Судеб­ные Драмы», гравировал календари и прейскуранты и т. д. Мастер­ская зарабатывала до 300 рублей в месяц, и И. Н. уже мог служить своей работой весьма существенной поддержкой своей семье. Но жи­вопись по-прежнему привлекала внимание И. Н. Павлова, и все воскресенья и праздники он проводил в Третьяковской Галерее, где частыми посещениями обратил на себя внимание П. М. Третьякова. Восхищаясь картинами В. Е. Маковского, И. Н. Павлов решил по­пробовать свои силы на исполнении тоновой гравюры с одной из его картин, для чего он обратился к самому В. Е. Маковскому. По­следний указал ему на картину „В трактире». Результат получился блестящий, — В. Е. Маковский остался очень доволен исполнением и предложил ему награвировать более сложную его картину „Крах Банка». Это был своего рода экзамен по гравированию. По массе лиц, на картине изображенных, и по трудности передачи их выра­жений работа эта требовала большого уменья и навыка. Над этой картиной И. Н. Павлов проработал около года и в 1890 году, окон­чив ее, понес на суд В. Е. Маковскому в Училище Живописи и Вая­ния, где попал случайно на собрание художников. Помимо В. Е. Маков­ского, здесь были Сорокин, Лебедев и Прянишников. Успех был полный: гравюры единогласно были признаны превосходно исполненными. Действительно, обе эти гравюры чрезвычайно точно передают манеру В. Е. Маковского, обнаруживают талант несомнен­ный и, смотря на них, никак нельзя сказать, что они исполнены 18-летним юношей-самоучкой. Третьей работой, сделанной И. Н. Павло­вым в том же году, была гравюра с картины Архипова „Подруги», испол­ненная с тем же успехом. И. Н. Павлов рискнул послать все эти три гравюры в Петербург, на конкурс, объявленный в 1891 году Обществом Поощрения Художеств. На этом конкурсе ему была присуждена 1 премия в 150 рублей, а гравюры были приобретены журналом „Жи­вописное Обозрение», приславшим И. Н. Павлову приглашение работать в этом журнале. В. Е. Маковский настолько остался доволен работой Павлова, что рекомендовал его редакции „Всемирной Иллюстрации», для которой И. Н. Павловым была исполнена гравюра „Рыбачки» с картины того же В. Е. Маковского. К крайнему изумлению И. Н. Пав­лова, гравюра эта не была принята редакцией, гравировка была при­знана слишком своеобразной, „нарушавшей традиции журнала», что, однако, не помешало впоследствии тому же журналу поместить у себя эту гравюру.
Иван Паволв. Усадьба Узкое. 1923
И. Н. Павлов хорошо понимал, что ему нужно было еще учиться, чтобы сделаться настоящим гравером. Лучшим гравером на дереве в то время признавался бесспорно В. В. Матэ. Но для того, чтобы переехать в Петербург, нужно было ликвидировать свою ма­стерскую, дававшую доход для содержания всей семьи Павлова. Эта борьба между призванием и долгом осложнялась тем, что отец Пав­лова, будучи против переезда, решительно отказал сыну в выдаче паспорта. В конце концов, призвание и известная доля самостоятель­ности, свойственная характеру И. Н. Павлова, взяли верх, и он ре­шился ехать в Петербург учиться у В. В. Матэ. С одним метриче­ским свидетельством и письмом П. М. Третьякова к И. Е. Репину 19-летний Павлов поехал в Петербург, не имея там ни одной знако­мой души. С трепетом и волнением предстал он перед знаменитым художником. И. Е. Репин похвалил его работы, а когда И. Н. Павлов пока­зал ему забракованную „Всемирной Иллюстрацией» гравюру „Ры­бачки“, Репин ему заметил: „Возьмите ее у них и ничего не трогайте, я сейчас дам вам письмо к моему другу Матэ. Поезжайте к нему, он вас устроит, я буду следить за вашей работой».
Знакомый уже с работами Павлова по конкурсу в Обществе Поощрения Художеств, В. В. Матэ взял его к себе помощником. Одно­временно И. Н. Павлов поступил в школу технического рисования барона Штиглица вольнослушателем, так как для поступления учеником, он не имел требуемого стажа. В школу он поступил в орнаментно­гипсовый класс, а по специальному классу гравюры — к тому же Матэ. В этой школе И. Н. Павлов пробыл полтора года, перейдя затем в школу Общества Поощрения Художеств, где гравирование преподавал Гогенфельден.
Состоя помощником при В. В. Матэ, Павлов работал у него много вместе с граверами Троицким и Глуховым и нередко работал на одной доске с В. В. Матэ. Работая в качестве его помощника И. Н. Павлов получал у него 25 руб. в месяц жалованья, каковую сумму отправлял целиком своим родным, лично существуя на 17 рублей в месяц — стипендию, получаемую от школы Общества Поощрения Художеств. Необходимость дать образование своим братьям заставляла И. Н. Пав­лова много работать, и он принимал участие своими гравюрами в „Живописном Обозрении», „Всемирной Иллюстрации», „Севере» и „Родине», а затем и в „Ниве». И. Н. Павлов выписал из Москвы своего брата Павла, определил его в Анненскую школу, а вместе с этим и в школу Общества Поощрения Художеств. За свои работы И. Н. Пав­лов получил целый ряд наград и премий на конкурсах: так, в 1891 году первую премию за жанр, в 1892 году — первую дополнительную в 1893 году — вторую за гравюру с батальной картины Рубо и первую за жанр, в 1894 году две первых премии за гравюры с картин В. Е. Ма­ковского „Не пущу» и „Политики». В школе Общества Поощрения Художеств он получил малую серебряную медаль за „Боярыню» с кар­тины И. Е. Репина и большую серебряную медаль за „Швейцара» с картины В. Е. Маковского.
В Обществе Поощрения Художеств был поднят вопрос о ко­мандировании И. Н. Павлова за границу, но, чуждый всякой рекламы и обладая слишком прямым и самостоятельным характером и в то же время слишком скромный труженик, И. Н. Павлов не сумел вовремя использовать свой успех и добиться этой командировки.
II
В то время, когда пришлось работать И. Н. Павлову, работы граверов на дереве всегда оставались в тени, совершенно сводились на нет. Даже в оглавлениях журналов не находили нужным указывать имена граверов, ограничиваясь именами только художников.
В начале 90-х гг. из числа иллюстрированных журналов, поме­щавших гравюры на дереве, первенствующую роль играла „Нива», и попасть в число тех немногих граверов, которые в ней работали, было очень нелегко. И. Н. Павлову это удалось только благодаря его исключительной настойчивости. Попав в число работников этого жур­нала, И. Н. Павлов предложил его издателю Марксу выпустить спе­циальный номер, посвященный картинам В. Е. Маковского. В 1895 году вышел № 46, заключавший в себе 20 гравюр работы И. Н. Павлова с картин этого художника.
В № 21 той же «Нивы» 1895 г. И. Э. Грабарь писал по по­воду выставки печатного дела: «Что касается гравюры на дереве, то она в России находится в довольно первобытном еще состоянии, и если не считать стоящего особняком В. В. Матэ, мало у нас граверов, которые могли бы потягаться с мастерами в этой области на Западе. Лучшей русской гравюрой, выставленной тут, надо считать гравюру с «Запорожцев» Репина и «Графа Толстого в его рабочем кабинете» с картины того же художника. Гравюры чрезвычайно точно передают манеру художника. Так же близко, если не ближе, сумел передать ма­неру В. Е. Маковского г. Павлов, выставивший исключительно гра­вюры с произведений этого художника. Он, по-видимому, чрезвычайно основательно и добросовестно изучил г. Маковского, и действительно, между его гравюрами есть такие, которые смело могут быть постав­лены наряду с многими иностранными. Лучшая из них „Христос», которую читатели, вероятно, помнят: она была напечатана в прошлом году в „Ниве»».
Иван Павлов. Усадьба Узкое.1923.
И. Н. Павлов действительно до тонкости изучил В. Е. Маков­ского и отлично передавал не только манеру, но даже технику его живописи. За время с 1897 г. по 1898 г. им было награвировано около 70 картин этого художника, при чем некоторые из них, как например, «Деспот семьи», «Первый фрак» и превосходные по тон­кости передачи: «Не пущу», «Политики», «Швейцар» и Христос», были им гравированы по два раза. Все эти гравюры были помещены в „Художнике», „Севере», „Всемирной Иллюстрации», „Родине», „Жи­вописном Обозрении» и, главным образом, в „Ниве». Издатель этого журнала Маркс был настолько доволен работами И. Н. Павлова, что хотел командировать его за границу с окладом 2.000 рублей золотом в год и с обязательством доставлять гравюры исключительно для „Нивы». К сожалению, болезнь И. Н. Павлова и семейные обстоя­тельства помешали осуществиться этой командировке.
В школе Общества Поощрения Художеств преподавал гравиро­вание на дереве Гогенфельден, у которого учился И. Н. Павлов. Этот гравер начал свою деятельность в 1858—1860 гг. в юмористических листках „Весельчак» и „Гудок», затем работал в Плюшаровской „Би­блиотеке путешествий», в Баумановской „Иллюстрации» и др. изда­ниях. В 90-х гг. за старостью он должен был оставить преподавание и его место было предложено И. Н. Павлову. На первое же его занятие явился директор Е. А. Сабанеев и стал давать наставления и дирек­тивы. Прямой и по своему времени свободомыслящий, И. Н. Пав­лов был возмущен таким обращением и сразу стал в оппозицию. Борьба была, конечно, далеко не равная, и И. Н. Павлов должен был лишиться преподавания, при чем этот конфликт был одной из глав­ных причин, почему не состоялась командировка его за границу от Общества Поощрения Художеств.
В это время отец И. Н. Павлова лишился места, и И. Н. пе­ревез в Петербург всю свою многочисленную семью и для ее под­держки должен был много и усиленно работать. Но И. Н. обладал положительно исключительной трудоспособностью. Достаточно сказать, что к 1901 году, т.-е. за первые 15 лет деятельности, им было исполнено 695 гравюр на дереве. Цифра эта, по сравнению с обыч­ной продуктивностью наших ксилографов, — положительно рекордная.
Художник Иван Павлов за работой. 1947. Из коллекции Трубецкого А.В.
Работы И. Н. Павлова по-прежнему отмечаются наградами и премиями: так, в 1895 году на выставке печатного дела за гравюру с картины В. Е. Маковского „Толкучий рынок в Москве» он был удостоен высшей награды — серебряной медали; в 1899 году за пре­восходно исполненную гравюру с картины А. С. Казакова „У сапож­ника» он получил первую премию и, наконец, в 1911 году Общество Поощрения Художеств присудило ему также первую премию за ори­гинальную гравюру „Уголки Москвы».
С 1909 по 1915 г. И. Н. Павлов сделал 84 цветных обложки для книг в изданиях А. Д. Ступина и Т-ва И. Д. Сытина.
Любя родную Москву, И. Н. Павлов начал разыскивать и со­бирать рисунки и фотографии былой, «уходящей» Москвы и поставил себе задачей сохранить в воспроизведениях своих гравюр былую кра­соту старинных архитектурных больших и малых памятников.
Известно, что Москва за последние 50 лет сильно изменилась в своей архитектуре: началось тяготение к новому стилю, пришед­шему к нам из-за границы. С новыми архитектурными вкусами боролась более чуткая часть художников-строителей, и одни из них пытались возродить в новых формах стиль александровских времен, тогда как другие возводили постройки в духе допетровской старины,— и повсюду Москва меняла свой вид. Сохранить старинные уголки, доживающие свои последние дни, эти особняки александровского ампира, старинные церковки с их крылечками и колокольнями, эти „дворики», все эти драгоценные реликвии старины — воспроизвести их без всяких отсебятин и хитросплетений И. Н. Павлов и поставил себе задачей. На эту тему в течение шести лет с 1914 по 1920 г. И. Н. Павлов выпустил, помимо отдельных листов, целую серию аль­бомов: «Уходящая Русь», «Уходящая Москва», «Старая провинция», «Московские дворики» (2 изд.), «Уголки Москвы» (2 изд.), «Старая Москва». Кроме этого, им был выпущен альбом «Останкино».
Весна. Санаторий Узкое, 1923. Из коллекции Трубецкого А.В.
Во всех этих гравюрах И. Н. Павлов живописует «уходящую Москву»: церкви, сады, очарование приземистых деревянных построек, крепких старинных амбаров, главы церквей, рисующихся сквозь ветви старых садов, глухую прелесть доживающих свой век провинциализмов. Во всех этих гравюрах И. Н. Павлов выказал свое огромное мастерство во владении резцом, уверенную руку и острый глаз. В некоторых особенно удачных гравюрах с большим вкусом расположены цветные пятна и выбраны тона. К числу таких в сюите «Уходящей Москвы» относятся: «Мамоновский павильон», «Донской монастырь», «Геор­гиевский монастырь», «Особняк Леонтьевых». Некоторые листы в сю­ите «Старая провинция» отличаются уверенностью обработки, изу­мляют усидчивой тщательностью отделки, как, например: «Терем Олега в Рязани», «Торговая площадь в Торжке», листы «Павлова Посада», «Нижний-Новгород», „Рынок» и «Застава в Касимове».
Но, с другой стороны, есть листы и более слабые, как по то­нам, так и даже в чисто графическом отношении, как, например: «Кирилловский собор в Рязани», «Церковь Космы и Дамиана в Му­роме» и «Вход в древний монастырь» в том же Муроме. В некото­рых гравюрах недостает изящества и легкости, хотя грубоватость отчасти искупается твердым рисунком и удачной схематизацией архи­тектурных очертаний. К числу недостатков должна быть отнесена не­которая модернизация линий облаков и куп деревьев. В деталях Останкинского дворца И. Н. Павлов добился до известной степени непринужденной легкости исполнения и некоторой поэтичности.
В качестве общей характеристики всех этих многочисленных гравюр И. Н. Павлова второго, «московского», периода его деятельности можно сказать, что за точным воспроизведением старины в этих гра­вюрах чувствуется, помимо трудолюбивой техничности и мастерства, некоторое фотографическое восприятие в основе работ, хотя бездуш­ное ремесло фотографии отчасти облагорожено и смягчено искусством резца. Во всяком случае у этих гравюр есть одно исключительное достоинство — их документальность, и гравюры эти будут иметь зна­чение подлинных археологических документов.
Сергей Васильевич Герасимов. Иван Павлов.
И. Н. Павлову принадлежит честь изобретения у нас печатания акварельными красками, так называемой им «акватипии». И. Н. Пав­лов поставил себе задачу: каким способом заменить машинным печа­танием часто применяемое раскрашивание гравюр от руки. Он начал изыскивать тот материал, который надо было добавить к акварельной краске, чтобы из этой смеси получить на линолеуме оттиск. Путем целого ряда опытов ему удалось образовать такой состав, который давал превосходные отпечатки, производящие полную иллюзию аква­рельного рисунка, при чем оказалось, что „акватипия» дает огромное количество совершенно одинаковых отпечатков. Это изобретение было сделано И. Н. Павловым в 1915 году. По свойственной ему скромности и полному неумению широко рекламировать изобретение это прошло у нас совершенно незамеченным. В числе крупных работ И. Н. Пав­лова последнего времени надлежит указать на издание, выпущенное им в 1921 году: «Книжные знаки в гравюрах на дереве Ивана Пав­лова». Это издание, напечатанное на ручном станке, заключает в себе 34 книжных знака, исполненных со свойственным И. Н. Павлову мастерством с собственных рисунков.
Несмотря на то, что книжный знак в России существует более 220 лет, в прошлом русские художники и граверы почти совсем им не интересовались, считая, очевидно, для себя унизительным зани­маться его компановкой и гравированием. Только этим можно объ­яснить, что за все время их существования, до 1902 года, нельзя насчи­тать более одного десятка книжных знаков, гравированных нашими граверами. Другой причиной, конечно, служит та скромная роль, ко­торую в прошлом играла у нас книга. Только с 1902 года, с момента появления в свет трудов о книжных знаках В. А. Верещагина и У. Г. Иваска, русские художники и граверы обратили, наконец, на них внимание. Но в числе их у нас нет ни одного, который исполнил бы такое их количество, как И. Н. Павлов. Настоящее издание является у нас первым опытом такого рода трудов, в противополож­ность Западу, где немало таких изданий, так как там существует целый ряд художников, специально посвятивших себя этой отрасли искусства.
В 1917 году И. Н. Павлов избран был профессором гравиро­вания Высших Московских Художественных Мастерских, образовав­шихся из бывшего Строгановского училища, а в 1918 году он вместе с С. В. Герасимовым преобразовал бывшую школу т-ва И. Д. Сытина в Государственную Художественную Мастерскую печатного дела, где также состоял руководителем гравирования.
Иван Павлов. 1944
В лице И. Н. Павлова мы имеем исключительный у нас при­мер как трудоспособности, так и фанатической любви и преданности своему делу. Взяв в руки резец в то время, когда гравюра на дереве была популярным способом репродукции, он не выпустил его из рук и в те неблагоприятные годы, когда фото-механические способы почти совершенно вытеснили старинное мастерство; перенося со стойкостью фанатика годы гонения, он дожил до нового возрождения гравюры. За эти долгие годы скромный труженик, вынужденный отдавать борьбе за существование большую часть времени, никому не ведо­мый, кроме тесного кружка специалистов, И. Н. Павлов неуклонно шел к совершенству и достиг большого мастерства. К сожалению, жизнь И. Н. Павлова так сложилась, что не дала возможности раз­виться в нем индивидуальному творчеству, но многим нашим гра­верам, очень часто обладающим богатством замысла, именно не хватает того, чем так богат И. Н. Павлов: гибкости руки, зоркости глаза, большого мастерства и исключительной трудоспособности.
***
Опубликовано в книге «Мастера современной гравюры и графики». М., 1928

Присоединиться к нам на Facebook
Telegram 
WhatsApp

 

Оставьте комментарий