«Но все тела, взятые вместе, и все умы, взятые вместе, и всё, что они сотворили, не стоят единого порыва милосердия…». /Блез Паскаль/
В Еврейском музее и центре толерантности на рубеже 2021 и 2022 годов проходила выставка «Снег на траве», посвящённая творчеству режиссёра-аниматора Юрия Норштейна и художницы Франчески Ярбусовой.
Эта сделанная с невероятным размахом выставка, организованная по инициативе куратора Еврейского музея Марии Гадас, прекрасно объясняла, как возникало движущееся и живое. Даже пребывающий в обеих мирах взгляд волчонка из эскиза к фильму «Сказка сказок» был «взят напрокат» с фотографии вытащенного из воды котенка.
Уверенный в том, что мир состоит из кривых линий и прямой путь — самый мерзкий в жизни и искусстве, ещё до начала военных действий на Украине Норштейн своей выставкой призывал власть предержащих к милосердию. Недаром эпиграфом ко второй части его автобиографической книги служат приведённые выше слова Паскаля.
Вид огороженной забором первой части экспозиции напоминал еврейское местечко, описанное в идиллических тонах Овсеем Дризом. На эскизе Франчески Ярбусовой к мультфильму «Сказка сказок», вложившей в этот проект свои собственные послевоенные воспоминания, мы видели огромный двор с нежно воркующими влюблёнными парами, доверительно беседующими соседями, родителями и детьми. По словам Юрия Норштейна, в этой «маленькой Одессе можно было оставить детей во дворе и попросить соседа посмотреть за ними, и никто не отказывался!» «А как хорошо было погружать босые ноги в тёплую пыль… А тополя в нашем дворе… Небо и нагретая земля», — вспоминает Норштейн в своей книге «Снег на траве».
Интересно, что некогда увиденная в Музее частных коллекций экспозиция, посвящённая «Сказке сказок», наряду с семейными воспоминаниями отчасти вдохновила писателя Бориса Минаева на создание ностальгического романа о Марьиной Роще «Площадь Борьбы».
Эскиз с улетающими ввысь двухэтажными горящими бараками (этот кадр, несмотря на принципиальную позицию мастера, так и не вошёл в мультфильм «Сказка сказок»), также воспринимался на выставке как обращённая в прошлое, бессознательная коллективная память… К размышлениям о ценности жизни невольно приводил эскиз с девушками, танцующими «без жалобы и вздоха» парами над стоящими среди леса порушенными свадебными столами… Они же в порыве страсти и отчаянья кружились на виниловой пластинке с уходящими на фронт кавалерами. А на другом макете с надеждой махали вслед новобранцам руками. И вместе с тем приветствовали мирную картину наслаждающихся блеском воды под чинарой людей и животных. Это дивное видение, навеянное Норштейну одноимённым стихотворением турецкого поэта Назыма Хикмета, было изображено на прикреплённом к потолку громадном плафоне. Смещение временных планов отчасти отсылало к фильму «Иваново детство» Андрея Тарковского… В самой атмосфере первого зала выставки с располагающимися на импровизированных камышах («клумбе») хорошо знакомыми персонажами мультфильмов Норштейна сочеталось упоение красотой и радостью жизни и высокая светлая скорбь, которая усиливалась звучащей Прелюдией Ми бемоль минор Баха.
Погружённая во мрак следующая часть экспозиции была посвящена так и не воплотившейся до конца экранизации гоголевской «Шинели». Но даже в незаконченном виде этот мультфильм получил первую премию на ХV Международном конкурсе технических фильмов в Монреале. Призрачный романтический Санкт-Петербург, являющийся на одном из макетов со светящимися окнами бальных залов, на многочисленных эскизах возникал в драматургических образах классического русского театра… Как герой, всецело захваченный «каллиграфическим искусством», представал бесконечно забавный во всех своих проявлениях Акакий Акакиевич. Неслучайно иные современные литературоведы возводят этот образ к «богемным страстотерпцам» русских и немецких романтиков.
А о том, как, по мнению Норштейна, бездушно-бюрократические отношения довели Акакия Акакиевича сначала до «сквернохульничания», а потом до инфернальной мести, мы сможем узнать, лишь познакомившись с полной версией мультфильма.
Ассоциацию с неповторимой манерой В. Э. Борисова-Мусатова вызывает серия эскизов к мультфильму «Цапля и Журавль» (озвученному Иннокентием Смоктуновским). Герои, окружённые обвитыми плющом колоннами старинных особняков, беседками и лестницами с бордюрами, напрасно стремятся друг к другу. В мультфильме о печальном конце изысканной культуры, не получившей достойного продолжения, напоминает вальс Михаила Мееровича, вторящий сумрачному, с небольшими просветами небу, мелкому дождю и бескрайним осенним полям… Ощущение полного слияния с природой и со всем в ней живущим, иллюзия идущей от реки прохлады прекрасно переданы в мультфильме «Ёжик в тумане». Душевная открытость и стремление помочь встречающихся на пути героя существ дают ему возможность, минуя «реку Забвения», счастливым образом продолжить свой путь, ..
Как воплощение недостижимой гармонии и красоты выступает из обволакивающей листвы белая лошадь, о которой с тревогой думает Ёжик, оказавшийся в конце концов в гостях у друга. Конечно, панорамная многоярусная картина природы была бы невозможна без кинооператора Александра Жуковского, проявляющего чудеса изобретательности знатока истории искусств. На увеличенной фотографии этот азартный человек, увлечённый своими исканиями, буквально приглашает зрителя к диалогу. «Он был естественным как дождь, как деревья или падающий свет… Я не могу сказать, что он снимал. Нет. Он воздействовал всем существом, всем составом на свет, на плёнку, на камеру, на рисунок», — пишет Норштейн в своей книге «Свет на траве».
На выставке не раз упоминается имя Михаила Мееровича (одного из любимых учеников Прокофьева). Этот некогда извлечённый Норштейном из советской психиатрической больницы замечательный представитель отечественного авангарда впоследствии написал музыку к мультфильмам «Лиса и заяц», «Ёжик в тумане» и отчасти к «Шинели»… В своём выставленном на щите пояснении Норштейн не рассказывает ни о звучавшей в лучших концертных залах разных стран симфонической музыке Мееровича, ни о его злоключениях в эпоху борьбы с космополитизмом, ни о двух так и не увидевших свет операх на сюжет Менделя Мойхер-Сфорима. Но выдающийся аниматор описывает внешность ушедшего в небытие сподвижника так, как это может сделать лишь художник: «Ему пошла бы грубая одежда доминиканского монаха… Он к роялю-то подходил, как подходит к штанге атлет…». На ранних автопортретах Норштейн является перед нами то подавленным неурядицами жизни, неуверенным в себе подростком, то осознающим своё превосходство юным Моцартом… В начале выставки был помещён эскиз Норштейна к одной из первых режиссёрских работ «25-е — Первый день» (созданной им совместно с Алексеем Тюриным). Авторы выпущенного аж в 1968 году мультфильма осмелились соединить метафизику русского и европейского авангарда 1910 — 1920-х годов с музыкой Дмитрия Шостаковича, поставить «Петербургскую мадонну» Кузьмы Петрова-Водкина выше бескрайнего строя вытянутых революционных штыков. Пересекающиеся изломанные линии, изображающие Владимира Лебедева, Юрия Анненкова и Кузьму Петрова-Водкина, на другом эскизе Норштейна прекрасно передавали синкопированный ритм стремительно погружающейся в хаос эпохи. Но на эскизе к незаконченному фильму о Маяковском «Любовь поэта» сумевшие преодолеть душевное смятение Маяковский-Щен, Маяковский-трибун и Маяковский-медведь, «хохоча и балагуря», уходили в сияние.
Хочется надеяться, что свойственный Мастеру дар пророчества, бескорыстная преданность и любовь к искусству способны и дальше изменять и преображать в лучшую сторону наш неустойчивый и склонный к саморазрушению, но все же прекрасный мир.
Автор текста: Гордон Александра Вениаминовна — филолог, журналист. Сфера творческих интересов: русская литература первой половины ХIХ века, музееведение, русско-еврейская литература. Автор статей, освещающих различные способы воплощения романтической мифологемы, а также ряда публикаций о выставках, касающихся литературы Золотого и Серебряного века. В 1983 году закончила музыкальную школу №44, в 1993 году филологический факультет МГУ. Работала в Историческом, Литературном и Театральном музее, школе им. Натальи Сац. Подготовила и провела презентации книг нескольких московских издательств «Текст», «Новое литературное обозрение», «Литературные памятники»,«Теревинф», «Водолей» и др., в которых принимали участие известные ученые, писатели, переводчики, актеры и музыканты ( см. отклики в «Независимой газете»). Публиковалась в «Книжном обозрении»», «Литературной газете», «Культуре»,»Русской мысли», «Независимой газете», в «Вопросах литературы» и «Словаре русских писателей».
