Владимир Попков и Александр Скрябин.
«Николай Александрович Скрябин — отец Гения»

В 1868 году Николай Александрович закончил полный курс учения в 4-й Московской гимназии, располагавшейся тогда в Доме Пашкова, и поступил на юридический факультет Московского Университета, однако обучение не закончил.
В одном из концертов он познакомился с Л.П. Щетининой, выпускницей Санкт-Петербургской консерватории (по классу Теодора Лешетицкого), пианисткой, подававшей большие надежды на музыкальном поприще. В 1870 г. в городе Владимир Николай Александрович венчался с Любовью Петровной. В 1871 г. семья жила в Саратове, где будущий отец композитора занимался адвокатской практикой.

25 декабря 1871 года по старому стилю в Москве, куда семья Скрябиных приехала на Рождество, был рождён А.Н. Скрябин. В ЦГИА г. Москвы хранится «метрическая книга, данная из Московской духовной консистории Ивановского Сорока в Трёхсвятительскую, что на Кулишках, церковь», в которую 31 декабря 1871 г. и была внесена запись о рождении Александра Николаевича Скрябина.
В связи с быстро развивающей болезнью жены (чахотка), Николай Александрович, по рекомендации врачей, уехал с ней в Швейцарию, на лечение горным воздухом. Однако все старания оказались тщетными и Любовь Петровна умерла в Арко, где и была похоронена в 1873 г.
Александр Николаевич, как известно, остался на попечении бабушки и родной сестры Николая Александровича – Елизаветы Ивановны и Любови Александровны Скрябиных. По воспоминаниям Любови Александровны, отец постоянно поддерживал сына материально. Как пишет Л.А. Скрябина, «мы имели возможность предпринимать с Сашей летом какие-нибудь путешествия. На эти же деньги он купил себе рояль Шрёдера»[2].

О том, что Николай Александрович был в курсе дел своего сына от первого брака свидетельствует его переписка с В.И. Сафоновым. Приводим одно из писем:

«Янина[3],
1 Июня 1896 г.

Многоуважаемый Василий Ильич,
Мне выпало в этом году счастье повидаться с Сашей в Риме. Он рассказывал мне о своих успехах в Париже и главным образом о том, насколько он Вам лично таковым обязан[4]. Ваша ласковая заботливость о нём выходит из пределов доброго покровительства профессора своему талантливому ученику и вытекает прямо из сердечных симпатий, которыми Вы его одарили и которые в особенности трогают меня как отца. Позвольте же мне этими несколькими строками отнять у Вас минуту дорогого для Вас времени, чтобы принести Вам мою, хотя не красноречивую, но тем более глубокую признательность за любимого сына.
Истинно уважающий Вас и душевно Вам преданный
Н. Скрябин»[5].

---

О добрых взаимоотношениях отца и сына свидетельствует достаточно обширная переписка. Это не только письма Александра Николаевича и Николая Александровича, но и упоминание имени отца в переписке с другими корреспондентами.
Так, в сентябре 1894 года Скрябин пишет Н.В. Секериной: «… мой отец 32х лет от роду имел учителя чистописания, после того как испортил свой почерк арабскими и другими письменами»[6]. В следующем, 1895 году, композитор сообщает Наталье Валерьяновне: «Только что узнал весьма приятную для меня новость: в одном из городов Германии мы встретимся с папой, который в настоящую минуту находится в Москве. Новость эту мне сообщил Шейдемантель, получивший телеграмму от Сафонова. Вот уже не ожидал подобного сюрприза»[7]. «Вот уже мне и уезжать пора из Дрездена, а от Вас всё нет весточки. Сижу второй день дома и ожидаю каждую минуту папу, от которого не имею ни телеграммы, ни письма. Он должен приехать сюда, и дальнейший путь мы будем держать вместе»[8]. «Прежде всего, примите мою благодарность за Ваше письмо, доставившее мне большое удовольствие. Оно застало меня в очень тяжёлые минуты, когда, не имея известия от моего папы, я страшно беспокоился и строил разные нелепые предположения. Теперь мы, слава Богу, уже вместе и на целую неделю. Сегодня в 7 часов отправляемся в Гейдельберг, оттуда в Триест, где и расстанемся, т.к. я, по всей вероятности, проеду в Рим, а папа в Янину»[9]. «Пишу Вам снова в грустные минуты: только что расстался с Папой. Думал побыть с ним целую неделю, но судьба не захотела сделать мне такой большой подарок, и после 4х дней мы разъехались, т.к. пришла телеграмма из Янины, требующая немедленного его возвращения по случаю приезда какого-то лица»[10].
Неоднократно писал Скрябин о своём отце и Митрофану Петровичу Беляеву. «С папой мне пришлось побыть очень недолго. Он приехал в Дрезден, где мы провели 2 дня, затем проводил меня до Гейдельберга, тут мы и расстались. Да, Митрофан Петрович, только теперь я начинаю понимать, что значит слово “один”. Как я ни храбрюсь, как ни стараюсь не распускать себя, а всё-таки иногда бывает ужасно, ужасно тяжело»[11]. «Получил от папы письмо, в котором он меня просит приехать в Рим, где он находится со своим семейством. Я столько лет не видел своих братьев, что меня это очень, очень соблазняет. С другой стороны, боюсь лихорадки, которая, говорят, как раз в это время свирепствует там. Вот всё, что пока имею сообщить Вам»[12]. «Сегодня вечером мой отец уезжает, и я остаюсь один, что меня немножко пугает»[13].
Николай Александрович Скрябин стал вдовцом в 23 года. 2 марта 1874 года он поступил «в число воспитанников Учебного Отделения Восточных языков при Азиятском Департаменте состоящего»[14] (по личной рекомендации известного государственного деятеля, министра иностранных дел Российской империи (1856 – 1882), выдающегося дипломата ХIХ века, последнего канцлера Российской империи (1867 – 1883) Александра Михайловича Горчакова (1798 – 1883).
По окончании учёбы, 22 апреля 1878 года, Н.А. Скрябин был определён на службу в Азиатский департамент МИД, и в конце того же года назначен в посольство в Константинополь. Он быстро рос в чинах, и, будучи определён секретарём и драгоманом в Генеральное консульство в Салониках (в те времена это была территория Оттоманской империи), в течение двух лет, с 1879 по 1881 год, управлял этим консульством. Впоследствии он находился на консульских должностях в разных городах балканских провинций Оттоманской империи. С 1883 по 1889 гг. был вице-консулом в Битоли (ныне Македония), с 1889 по 1898 гг. – консулом в Янине (ныне Греция), а затем, вплоть до 1900 года, консулом в Адрианополе (ныне Эдирне в турецкой Восточной Фракии). После он вышел за штат, но в марте 1901 года был назначен консулом в Харпут[15], уже в азиатскую часть Оттоманской империи. Видимо, к месту назначения Н.А. Скрябин так и не выезжал, поскольку два месяца спустя, в мае того же года, был снова назначен в Янину, но уже генеральным консулом. Затем, с 1904 года, последовала должность генерального консула в Эрзеруме – воспетом А.С. Пушкиным Арзруме на востоке Анатолии. С этой должности Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 31 июля 1909 года он был выведен за штат, по болезни.

Из аттестата о службе Н.А. Скрябина:

«Назначен студентом посольства в Константинополе 1 Октября 1878 г.
Определением Правительствующего Сената 4 Января 1879 г. произведён за выслугу лет в коллежские регистраторы, со старшинством с 2 Марта 1875 г.
ВЫСОЧАЙШЕ разрешено принять и носить Персидский орден Льва и Солнца 5-й степени
23 Марта 1879 г. Определением Правительствующего Сената 6 Сентября 1879 г. произведён за выслугу лет в губернские секретари, со старшинством с 2 Марта 1878 г.
Согласно удостоению комитета министров произведён 18 Апреля 1880 г. за отличие в коллежские секретари, со старшинством с 2 Марта 1880 г.
Назначен секретарём и драгоманом генерального консульства в Салонике 1 Января 1881 г.
По распоряжению Министерства, управлял генеральным консульством в Салонике, с 16 Мая 1879 г. по 1 Сентября 1881 г.
Назначен состоять в ведомстве министерства иностранных дел 16 апреля 1882 г.
Поручено управление вице-консульством в Битоли. 15 Мая 1883 г.,
Произведён за отличие в титулярные советники, со старшинством с 2 Марта 1882 г.
Назначен вице-консулом в Битоли 28 октября 1883 г.
Определением Правительствующего Сената 12 сентября 1885 г. произведён за выслугу лет в коллежские асессоры, со старшинством с 2 марте 1885 г.
Получил единовременно в награду тысячу двести рублей 9 апреля 1889 г.
Назначен консулом в Янине 15 августа 1889 г.
Указом Правительствующего Соната произведён за выслугу лет в надворные советники со старшинством с 2 марта 1889 г.
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ пожалован кавалером ордена Св. Станислава 2-й степени 21 апреля 1891 г Произведён за выслугу лет в коллежские советники со старшинством со 2 Марта 1893 г.
ВЫСОЧАЙШЕ разрешено принять и носить офицерский крест Греческого ордена Спасителя 17 ноября 1894 г.
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ пожалован кавалером ордена Св. Анны 2-й степени 2 апреля 1895 г.
На основании ВЫСОЧАЙШАГО Указа от 26 Февраля 1896 г. получил серебряную медаль на Александровской ленте, установленную в память ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III. ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ разрешено принять и носить Турецкий орден Османиэ 3-й степени 3 Июля 1897 г. ВЫСОЧАЙШИЕ приказом по гражданскому ведомству от 24 августа 1897 г. №-65, произведён за выслугу лет в статские советники со старшинством с 2 Марта 1897 г.
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ разрешено принять и носить Турецкий орден Меджидиэ 2-й степени 10 ноября 1897 г.
ВЫСОЧАЙШИЕ приказом по гражданскому ведомству от 7 Февраля 1898 г. №-11 назначен консулом в Адрианополе 7 февраля 1898 г.
ВЫСОЧАЙШИМ приказом по гражданскому ведомству от 18 апреля 1899 г. №-23 награждён орденом Св. Владимира 4-й Степени.
Во время отсутствия Генерального Консула в Кане управлял делами Генерального Консульства с 14 июня 1900 г. по 2 Сентября того же года.
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ разрешено принять и носить Болгарский орден “за гражданские заслуги” большого офицерского креста 24 декабря 1900 г.
ВЫСОЧАЙШИМ приказом по гражданскому ведомству от 6 Февраля 1901 г. №-6 оставлен за штатом с 16 января, на основами ВЫСОЧАЙШЕ утверждённого 16 января 1901 г. мнению Государственного Совета об учреждении новых и об изменении штатов некоторых существующих консульских установлений на Востоке.
ВЫСОЧАЙШИМ приказом по гражданскому ведомству от 19 марта 1901 г. №-18 назначен консулом в Харпуте с 16 Января 1901 г.
ВЫСОЧАЙШИМ приказом по гражданскому ведомству от 28 мая 1901 г. №-43 назначен генеральным консулом в Янине с 21 мая 1901 г.
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ разрешено принять и носить Турецкий орден Османиэ 2-й степени II июля 1901 г. Прибыл к месту служения 25 октября 1901 г.
ВЫСОЧАЙШИМ приказом по гражданскому вдовству от 6 апреля 1902 г. №-21 перемещён генеральным же консулом в Эрзерум. Прибыл к месту служения 11 сентября 1902 г.
ВЫСОЧАЙШИМ приказом по гражданскому ведомству от 6 апреля 1903 г. №-27 произведён за отличие в действительные статские советники.
ВЫСОЧАЙШИМ приказом по гражданскому ведомству от 31 июля 1909 г. за №-58 уволен от службы согласно прошению, по болезни, с мундиром последней должности присвоенным.
При отставке ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ пожалована пенсия по три тысячи пятьсот рублей в год»[16].

---

Приказом по Министерству иностранных дел от 27 сентября 1911 года отставной действительный статский советник Николай Александрович Скрябин назначен нештатным консулом в Лозанне.
11 дня 11-го месяца 1911 года на страницах «Gazette de Lausanne» в рубрике новостей появилась небольшая заметка: «Выдана экзекватура Николаю Скрябину, статскому советнику в отставке, для исполнения им функций консула России с резиденцией в Лозанне». Жалование ему назначено не было, но предоставлено право удерживать в свою пользу часть доходов от выполнения консульских действий.
Усиление консульской деятельности в Швейцарии «…вызвано было значительным числом российских подданных, проживающих или путешествующих в романской Швейцарии, присутствием здесь многих лиц, получающих пенсию от Императорского Правительства, часто встречающимися случаями болезни и смерти русско-подданных, с чем связаны многие консульские действия, увеличивающимися с каждым годом торговыми сношениями между Россией и Швейцарией и числом связанными с ними документов, подлежащих удостоверению Консульства. Однако значительная часть доходов [консульства] происходит <…> и в самой Лозанне, наплыв русских путешественников и больных. Кроме того, многие русские студенты, учащиеся в Лозаннском Университете, ученики, находящиеся в разных Лозаннских пансионах, увеличивают в значительном размере число консульских действий. Нельзя также не обратить внимания и на замечательное развитие за последние годы <…> промышленности и торговли, что вызывает не только необходимость следить за этими проявлениями с экономической точки зрения, но и усиленную канцелярскую деятельность»[17].

О встрече со своим дядей, Николаем Александровичем, в Лозанне, написал Аполлон Александрович Скрябин в своём дневнике в 1911 году: «В Берне я вышел и через 10 минут уже уехал в Лозанну. Город я видел только проездом. До Лозанны сначала виды были не особенно хорошие, но я всецело отдавался им, потом же, уже ближе к Лозанне, виды стали замечательные. Но тут-то я вспомнил, что всё-таки не знаю адреса дяди Коли. Я стал расспрашивать рядом со мной сидящих русских, но все говорили, что в Лозанне нет ни консула русского, ни посланника. Я приуныл, вышел в Лозанне. Сдал вещи на хранение и стал расспрашивать по разным бюро адрес дяди. Сначала мне ничего не сказали. Но в одном из бюро мне дали адрес, и я, взяв извозчика, направился туда. Приехал, иду по лестнице, подошёл к квартире, занимаемой консулом, и остановился, думая: “А вдруг меня да в шею отсюда выставят”. Но позвонил, и оказалось, что дядя здесь, я очень обрадовался и как сел в кресло, прямо и не мог подняться, до того устал. Дождь лил ужасный, была сильная гроза. Когда я немного отдохнул, мы с дядей отправились, взяли вещи и вернулись назад. Потом пообедали и вечером пошли гулять. Набережная мне очень понравилась. Озеро в этот вечер было довольно бурное. Мы погуляли, попили пива и часов в 10 вернулись домой. Я поместился в очень хорошей комнатке над дядиной квартирой, а у него не было места. Квартира у него высоко, но хотя и довольно маленькая. Очень уютная, и комнатки хорошие. Она состоит из передней, спальни, кабинета, столовой, маленькой приёмной и бабушкиной комнаты, и потом кухня с газовой плитой. Я как улёгся, так и заснул, счастливый, что попал в Швейцарию и нашёл дядю».
Вторым браком Николай Александрович был женат на итальянской подданной Ольге Ильиничне Фернандес. В этом браке родилось четверо сыновей: Николай (9 декабря 1881 г.), Владимир (1 февраля 1884 г.), Андрей (15 сентября 1891 г.), Кирилл (1 октября 1899 г.) и дочь Ксения (14 июня 1889 г.). В Лозанне Н.А. Скрябин жил на авеню д’Уши (avenue d’Ouchy), сначала в доме 27, а с июня 1914 г. – в доме 31. Во время его службы в Лозанне с ним находились жена и младший сын Кирилл.
Летом 1914 года с отцом также жила дочь Ксения. Она была замужем за коллегой Николая Александровича по консульской службе – в Эрзеруме он был даже подчинённым Скрябина – Борисом Эдуардовичем Блумом. Надворный советник Б.Э. Блум служил затем в миссии в Бухаре, а на 1914 г. числился вице-консулом в Коломбо на Цейлоне, куда был «прикомандирован для усиления личного состава политического агентства», хотя на остров не выезжал. Здесь, в Лозанне, 19 июня 1914 года родился сын четы Блумов и внук Н.А. Скрябина, Андрей Борисович Блум, который, под монашеским именем «Антоний», станет впоследствии знаменитым проповедником и миссионером, митрополитом Антонием Сурожским (1914–2003).

Владыка Антоний оставил заметки о своей семье, в том числе и о Николае Александровиче Скрябине: «Родился я в Лозанне, в Швейцарии, мой дед по материнской линии, Скрябин, был русским консулом на Востоке, в тогдашней Оттоманской империи, сначала в Турции, в Анатолии, а затем в той части, которая теперь Греция. Мой отец встретился с этой семьёй, потому что тоже шёл по дипломатической линии, был в Эрзеруме секретарём у моего будущего деда, познакомился там с моей матерью, и в своё время они поженились. Дед мой тогда уже вышел в отставку и проводил 1912–1913 годы в Лозанне, отец же в этот период был назначен искусственно консулом в Коломбо: это было назначение, но туда никто не ездил, потому что там ничего не происходило, и человека употребляли на что-нибудь полезное, но он числился. И вот, чтобы отдохнуть от своих коломбских трудов, они с моей матерью поехали в Швейцарию к её отцу и моей бабушке»… Месяца два после моего рождения мы прожили с родителями в Лозанне, а потом вернулись в Россию. Сначала жили в Москве, в теперешнем Скрябинском музее, а в 1915–1916 году мой отец был снова назначен на Восток, и мы уехали в Персию. И там я провёл вторую часть относительно раннего детства, лет до семи»[19]. В конце 60-х – начале 70-х годов ХХ века, когда Владыка стал бывать в Москве, он обязательно посещал Музей А.Н. Скрябина.
В 1913 году Н.А. Скрябин вместе с Александром Николаевичем посетил могилу своей первой супруги Любови Петровны. Подробности этой поездки можно восстановить благодаря переписке А.Н. Скрябина с Т.Ф. Шлёцер-Скрябиной:
«Дорогая, как я благодарен тебе за твоё милое, любящее письмо…
Доехал я хорошо. Папа и мама встретили меня на вокзале и выказали большую радость. Оба они меня ласкают и ухаживают за мной. С папой мы, конечно, пробеседовали до часу ночи, но ты не сердись, детка, я обещаю тебе, что впредь этого не будет. Мы много говорили о тебе и наших делах. Папа очень возмущается В[ерой] И[вановной] и тоже ничего не имеет против решительных мер. Он мне сказал много утешительного. Вообще моё настроение не дурно, моя хоптя, завтра думаю приняться за работу. Завтра же мне привезут пьянино, кот[орое] я взял напрокат на 3 недели, недурное.
Вчера не окончил письма. Я не сказал тебе, что поселился над папой в комнате, где жил Аполлон, другие все заняты. Но мне очень хорошо: чудная кровать и абсолютная темнота (ставни), это всё, что нужно. Здесь Лёля. Она живёт в пансионе недал[еко] от папы (уже теперь не в отеле, т.к. дела их очень плохи). Приходит она только во время вечернего стола. Очень любезна, спрашивала о тебе, детях. Скоро приедёт тётя Амелия. Ну, моя хопушка, пойду, брошу письмо – и за работу, пока у папы приём. До свиданья, моя радость, крепко, крепко тебя целую, моё любимое. Пиши почаще. Маму и деток поцелуй покрепче.
Снимись и пришли фотографию!»[20]

---

«Понедельник
Дорогая, ты такой ангел, так балуешь меня! Сегодня уже третье письмо! Спасибо тебе. А я уже два дня не беседовал с тобой! Позавчера мы ездили с папой в Женеву к русскому консулу, некоему Визелю, и провели там целый день, а так как опоздали к 10ти часовому поезду, то должны были остаться до часу ночи. Вчера же (в воскресенье) воспользовались чудным днём и поехали по озеру. Были в Морж и вернулись только к обеду. Вечером у папы были гости.– По утрам я занимаюсь, но не могу сказать, чтобы очень успешно, хотя кое-что прибавлено ко 2й части текста. С сегодняшнего дня буду строго придерживаться расписания, т.е. работать утром до 121/2 и от 5 до 7. –
В Арко мы поедем в субботу3, будем ночевать в Милане и, таким образом, хоть несколько часов проведём под итальянским небом…»[21]

---

«Вторник
Тусики, я так виноват перед Вами, простите! Уже третий день вам не пишу! Вчера мне помешал побеседовать с моей дусявой Стравинский (композ[итор]), пребывающий здесь в Швейцарии. Он приехал в 12 и пробыл до 7ми. Как видишь, в субботу в Арко мы с папой не поехали, и вот почему: в Лозанну приезжает на днях министр иностранных дел Сазонов, и папе отлучаться теперь неудобно, а потому он не может меня сопровождать. Мы решили, что я останусь здесь до завтра, т.е. до Среды, а затем поеду через Арко прямо в Германию и Россию!..»[22]

---

«Только что вернулся с маминой могилы и прежде всего с тобой, моя любимая, маленькая, хотел бы поделиться овладевшим мной сложным чувством. Сложным и для меня новым. Но как? Рассказать о нём нельзя. Хотелось бы передать иначе. Я жалею, что ты не знала точно часа моего пребывания на кладбище, тогда, я уверен, ты просто увидела бы всё то, что я пережил на дорогой могиле. Дорогая детка, я эти дни много страдал, и поездка в Арко принесла мне некоторое успокоение. Об этом я столько скажу тебе при свидании! Ты понимаешь, почему я не хочу писать»[23]

---

Конечно, отношения Александра Николаевича с отцом были не всегда однозначными. С одной стороны Николай Александрович старался поддерживать сына и помогать ему, о чём, например, пишет композитор своей супруге:

5/18 августа 1902 года

«Представь, какая жалость. По возвращении домой, я нашёл письмо от mamotchk’и, которая жаждет тебя видеть. Значит, письмо это нам принесли как раз тогда, когда мы были на станции. Каков мой папаша?! Ну, а ты и пользуйся и сейчас же выписывай маму, тогда я буду спокоен хоть сколько-нибудь – ты увидишь, как она будет ходить за тобой»[24]

---

С другой стороны после ухода Скрябина от Веры Ивановны, отношения с отцом были практически разорваны. Об этом сообщает, в том числе, Т.Ф. Шлёцер-Скрябина в письме к М.С. Неменовой-Лунц:

29 июня/12 июля 1906 г.:

«… С отцом тоже всё кончено, Саша порвал с ним всякие отношения из-за меня. Да, всё, везде, всегда из-за меня. Меня угнетает сознание, что я принесла Саше столько вреда. Он не может совсем отдаться сочинению любимого замысла[25]».

---

К сожалению, переписка А.Н. Скрябина с отцом и членами его семьи на сегодняшний день известна в достаточно скромных объёмах. Поскольку письма Н.А. Скрябина, а также Л.А. и В.Н. Скрябиных, в которых, в том числе, упоминается о Николае Александровиче ранее не публиковались, приведём их в полном объёме.

5/[18] марта 1908 г.
Скрябин Н.А., Санкт-Петербург – Скрябину А.Н., Lausanne, Square de la Harpe, С.

Дорогой друг Саша,
После долгих мытарств твоё письмо, наконец, настигло меня в Петербурге. Не знаю, какими словами описать тебе огорчение, которое оно мне причинило. Я всегда почитал тебя за мальчика всё же не настолько безумного в своих увлечениях, чтобы они могли довести тебя до полного забвения чести. Перед Верочкою ты уже бесконечно виноват тем, что оставил её для сожительства с другою, ты оскорбил её как женщину, как мать, и как жену; но если ты оправдываешь себя в том безумством своего увлечения, то, слава Богу, никто из твоих родных, ни я никаким безумством не охвачены, и долга своего не забыли. Мы приняли Верочку в свою семью со всем чистосердечием и как члена нашей семьи, как мать моих внучат будем оберегать от всех напастей всеми возможными средствами. Пока ты касался со мною лишь твоего увлечения, я оказывал тебе возможное снисхождение, т.е. оставлял тебя самого додуматься до пристойного и честного разрешения вопроса, но раз ты призываешь меня к нарушению долга и чести – не взыщи, если на такое нарушение я согласиться не могу. Верочки я ещё не видал, но повидаю непременно и, разумеется, насколько будет возможно, окажу ей своё отцовское понимание. Я сейчас ещё раз перечитал твоё письмо. Его было можно написать лишь болея душою, и я уверен, что тому виною до невозможности скучная жизнь в Лозанне, в особенности зимою. Все эти места хороши для туриста или для отдыха на месяц, на два, но для жизни и, в особенности, артиста, они никуда не годны, и тебе бы был мой совет поселиться в более шумный центр, ибо и гений поддерживается шумом, движением и жизнью, а не мертвечиной. Поезжай, освежись, повидай людей и, может, былое вспомнишь и увидишь воочию, что всякий имеет право на радости жизни лишь постольку, поскольку они не затрагивают интересов других лиц.

Из Петербурга я уезжаю на днях, Страстную и Пасху пробудем в Москве; дальше же ещё не знаю. Пиши мне: Павелецкий вокзал, Москва, на имя дяди Пети для передачи мне. Не пишу тебе более, ибо занят хлопотами о своей судьбе и нужно бежать.
Помни, что у тебя есть папа, который тебя очень любит и болеет, что не сходится с тобою в таких, казалось бы, непреложных принципах. Цалую тебя крепко.
Н. Скрябин.

---

С[анкт-]П[етер]б[ург]. 5 марта 1908[26].
[2]/15 декабря 1909 г.
Скрябин А.Н., Bruxelles, 45, rue de la Réforme – Скрябину Н.А.
15 Decembre 1909

Дорогой Папа,
Получив после такого долгого промежутка Твоё письмо, я очень обрадовался, но, по обыкновению, радость продолжалась недолго. Всё то же сухое и холодное ко мне отношение. Я думаю, что, когда Ты мне писал, советуя ехать в Россию одному, Ты не сомневался в том, что я этому совету не последую; мои взгляды на этот вопрос Тe6e известны, т.к. я достаточно подробно Тебе их высказывал полтора года тому назад у нас в Лозанне. С тех пор я мог только укрепиться в своём мнении. Не знаю, с какими моими доброжелателями Ты разговаривал; вероятно, Ты ошибся, и это были завистники; у нас их достаточно. К чести России должен сказать, что она приняла меня, как подобало, а также, несмотря на всю мою щепетильность, я ни разу не имел повода быть недовольным отношением к Татиане Феодоровне. Что же касается неуважения чужого мнения, то Твои упрёки совершенно несправедливы, в этом отношении я считаю себя безукоризненным. Очень жалею, если наше присутствие в Москве может кого-нибудь оскорбить; против этого я ничего не могу, так же как не могу выселить из России многих лиц, оскорбляющих меня своим присутствием. В Москву мы не только поедем, но даже поселимся там с будущего года, а может быть, и останемся теперь же. Меня призывает туда моя артистическая деятельность. – Всё, что Ты пишешь, дорогой Папа, даёт мне понять, что Ты хотел бы избежать для себя и для своей семьи свидания с нами ввиду нашего невольно (из-за мести упрямой женщины) нелегального положения, вместо того чтобы помочь нам выпутаться из него и уважить настоящее чувство, в кот[ором] Ты мог убедиться и которое в наш век очень редко. Мало того, Ты не только не уважаешь высокую личность Татианы Феодоровны, Ты оскорбляешь её вдвойне, намекая на неё как на моего врага, дающего мне дурные советы, и не передавая ей поклоны от мамы и сестры. Ты восстанавливаешь свою семью против меня, вместо того чтобы научить её почитать в моём лице русское искусство. Ты всё время говоришь мне о семье, но всеми своими действиями даёшь мне понять, что семьи у меня нет. Раскрыть свои объятия Татиане Феодоровне и Твоим внукам, когда мы обвенчаемся, – это захотят сделать многие – чужие, а от своего отца и от своей семьи я мог бы ожидать да и (наивный) ожидал немного больше! по отношению к человеку, который более пяти лет самоотверженно делит мою жизнь и все мои невзгоды, которых было, как Ты знаешь, немало. Если я не ошибся, и цель Твоего письма была дать мне всё это понять, то я спешу успокоить Тебя и сказать, что, как до сего дня я считал своим долгом заехать к Вам с моей женой, теперь это же самое я почёл бы неделикатностью.
До свиданья, дорогой Папа.
Любящий Тебя сын Саша.
P.S. Ты волнуешься, когда пишешь мне, а я заболеваю, когда читаю Твои письма. А мне нужно сидеть по 14 часов в сутки над срочной работой![27]

---

[25 марта/7 апреля 1910 г.]
Скрябин Н.А. – Скрябину А.Н., Bruxelles, 45, rue de la Réforme.

Дорогой мой Саша,
Два слова, чтобы сказать тебе спасибо за несколько строк твоего открытого письма[28], которое, несмотря на свою краткость, поставило меня в известность и об успехе концерта в Берлине[29], и о Вашем благополучном прибытии домой, и главное о том, что ты и добрым чувством вспомнил о папе. Надеюсь, что Таня совершенно оправилась от своего нездоровья, и что Вы оба в добром спокойствии наслаждаетесь заслуженным отдыхом. Напиши мне о своих [проектах] и, когда поедешь в Лондон[30], не забудь два слова адресовать мне после концерта. Ксения и Кирилл уже 12 дней, как уехали в Вену. Люба уехала Москву на другой день их отъезда; но затем через 2 дня приехали в Петербург Кока и Вово с [принцем], и таким образом мы с мамой не остались совершенными сиротами.

Но, что очень омрачило наше существование – это смерть Лёвы[31]. Жалко мальчика, из него мог бы выйти хороший человек! Я со слезами вспоминаю его добрую душу и ласки, которые он мне при свиданиях расточал. Но что делать, нужно утешиться тем, что всякому свой удел, и может быть так даже и лучше. Господь же с ним!
Цалую тебя и Таню.
Любящий тебя папа
Н.А. Скрябин[32].

---

4/[17] мая [1910 г.]
Скрябина Л.А., Москва – Скрябину А.Н., Самара, театр «Олимп». Участвующему в Симфоническом концерте господина Кусевицкого.
4 мая

Мои дороги[е] Шуринька и Таничка. Сейчас только приехала от Ваших деток, у них собралось сегодня целое общество. Mme Могилевская с мальчиком; Зина Монигетти и я. Детки были, кажется, очень довольны гостям. И нужно отдать справедливость Арочке, что она одинаково со всеми была ласкова и приветлива. Пока, слава Богу, они здоровы и бесконечно веселы оба. Я с Зиночкой только ушла от них в 7м часу и то с большим трудом. Mme Могилевская мне передавала об успехе, как твоём, Шуринька, так и Сер[гея] Алек[сандровича] и рассказывала мне, как ты опять волнуешься перед каждым концертом и не спишь ночи, и подкрепляешь себя вином. Не скрою, что меня ужасно волнует, что ты себе делаешь столько вреда, ведь это всё тебе отзовётся потом. Да и ты, Таня, говорят, выглядишь очень плохо, видно тоже поздно ложишься. Этакие Вы не благоразумные детки. Жаль, что меня нет с Вами, я бы, как старая карга, так ворчала бы, что, поверь, уложила бы вас спать пораньше и вообще заставила бы подумать о своём здоровье. Вот и Сергея Алек[сандровича] теперь жалко, наверно слишком много сил у него уходит на почти ежедневное дирижерство, неужели у него нет помощника, который хотя бы иногда мог его заменить. Передайте им наш привет. У меня есть ещё новость сообщить Вам. Дня три тому назад была свадьба Ксении в Корсе. Ужасно было тяжёлое положение Коли и Ольги. Жених никаким образом не мог достать отпуска, чтобы приехать в Петербург, повенчаться, а без отпуску только мог доехать до Корса. Сколько стоило трудов уговорить Колю, чтобы он отпустил дочь навстречу жениху, конечно, по старым традициям это очень некрасиво. Вся семья его умоляла согласиться и, конечно, наконец, уговорила, но он и теперь ужасно убит, что не мог её лично благословить с Ольгой, а главное не имели материальной возможности сами ехать с ней. Но их место заменили Кока и жена Володи, которые и поехали с ней в Корс. После свадьбы Ксенюша уехала с мужем в Эрзерум. Если хотите её поздравить, то пошлите телеграмму так: [Кораургон] Борису Эдуардовичу Блюм. Это русская граница, и платят 5 к[опеек] за слово. Сегодня я послала Вам книжку Вашего Путешествия. Вот Вам все пока новости. В конце недели пойду опять к деткам и снесу им кубики, чтобы складывать картинки, а то мы с няней всё придумывали какую-нибудь игрушку, чтобы они хоть немного посидели на месте. И так до свидания, мои милые и дорогие. Берегите себя. Лучше, как Саша кончит свои концерты, [приезжайте] скорее по железной дор[оге] обратно. А то уже очень мне скучно без Вас. От души обняв Вас [остаюсь любящей Вас тётя Люба]. Бабушка здорова, крепко Вас цалует[33].

---

11/[24] мая [1910 г.]
Скрябина Л.А., Москва – Скрябину А.Н., Астрахань, городской Зимний театр, Участвующему в Симфоническом концерте господина Кусевицкого.
11 мая

Дорогие мои детки. Получили ли Вы моё письмо в Самаре, отчего, Таничка, ты мне не ответила. Каждый день, мысленно путешествую я с Вами, и каждый раз в 8 часов, как Шуринька играет в концерте, я чувствую, как он волнуется, и сама волнуюсь. Теперь ему осталось играть только два раза. Как Вы, мои милые, намереваетесь остаться до конца путешествия или приедете раньше, напишите мне об этом. Всё же я Вам скажу откровенно, не ради эгоистического желания Вас видеть скорее, но ради детей, вам нужно бы приехать пораньше. Няне очень трудно справляться с Арочкой. Она, конечно, под собой никакого авторитета не признаёт. И потом погода у нас довольно холодная, страшно, чтобы они не простудились. Дня два тому назад я у них была, принесла Арочке зверинец и складные картинки из кубиков, думала, она хоть посидит на месте, займётся, но это всё на одну минуту. Сегодня опять пойду к ним. К несчастью, я никак не могу быть строгой с маленькими детьми, я ей начну говорить, что она дурно делает, а она меня начнёт обнимать и говорить, что больше не будет, ну а я уже и сама растаю, и из моей напускной строгости ничего не выходит.
Вчера я, наконец, была у инспектора 2го корпуса. Он был страшно доволен, когда я ему сообщила, что я пришла по просьбе Саши. Конечно, наговорил мне столько любезностей относительно Саша, и говорит, что он уже пришёл в отчаяние, думая, что Саша не желает знать своего корпуса. Я сказала, что Осенью Саша сам приедет, и что возможно сделать для их музея, то сделает. Он просил передать Саше его благодарность и привет от всего Корпуса. Ещё я получила из Дрездена письмо с Сашиной фотографией, где просят, чтобы он подписал эту фотографию, а главное, чтобы он написал хоть один такт из Симф[онии] «Экстаз». Когда решите приехать в Москву, телеграфируйте хотя Фёдору, но чтобы он мне сообщил. Пока скажу до свидания, мои дорогие голубки. Крепко от души обняв Вас, [остаюсь] Ваша Тётка Люба. Бабушка Вас крепко цалует.
Передайте наш привет Кусевицким.

Письмо это написала ещё утром, а потом отправилась к деткам. Чтобы дать маленькому Коко заснуть, мы решили с Арочкой пойти погулять, зашли к Монигетти ненадолго, а потом вернулись, и я просидела с ними до 7 часов. Няня сказала, что вчера Арочка вела себя отлично, и Арочка сказала, чтобы я непременно написала об этом Папе и Маме. Все эти дни дети сидели дома, было холодно и ветрено, но сегодня опять чудная погода, тихо и совсем тепло. Монигетти мне говорят, чтобы я не будоражила Вас скорее вернуться, что Саше после концертов нужно спокойно поплавать, конечно, делайте, как Вам приятнее и удобнее, но всё же за детей я беспокоюсь. Ещё раз цалую крепко[34].

---

7/[20] июня 1910 г.
Скрябин Н.А., Санкт-Петербург – Скрябину А.Н.
7е Июня 1910.

Дорогой дружок Саша,
Я до глубины души был тронут задушевным тоном твоего письма[35], и если бы всё зависело лишь от моего желания, то в эту минуту я был бы уже около тебя. К сожалению, не всегда возможно следовать своим побуждениям, а иногда ещё примешиваются и разные напасти. Так и в настоящем случае. Мне было несколько тяжело платить за квартиру на Садовой, и я переехал на новую ради экономии; но когда на этой новой квартире я устроился и довольно потратился на проводку электричества и другое, то хозяин вздумал набавить на квартиру 15 рублей в месяц, т.е. вместо 60 рублей по словесному уговору, меня он понуждает платить теперь 75, да ещё по контракту без дров и услуг, так что в сумме она обойдётся более ста рублей в месяц – что для меня невозможно. Говорят, что по суду я мог бы остаться по крайней мере на некоторое время по старой цене, но тяжебными делами я заниматься не люблю и решил попросту переехать на нову[ю] квартиру, где уже приму меры, чтоб не могла со мною повториться та же история. Таким образом, я вынужден теперь искать квартиру, а это вещи нелёгкие; но всё же нужно покончить с этим и переехать до окончания Июня месяца. Бог даст, с этим всё устроится; но я поставлен в невозможность воспользоваться твоим приглашением в этот Июнь месяц, когда ты свободен, а в Июле ты пишешь, будешь занят! А и мне так бы хотелось побыть с тобою! Если б ты позанялся теперь и нашёл бы возможность передвинуть занятия на несколько дней, когда я к тебе приеду, то может быть, я с мамой и Кириллом и нагрянули бы к тебе, захватив с собою наши матрасики, подушечки и кроватное бельё, но на условии, чтоб я принял участие в расходах твоего, т.е. уже нашего, хозяйства. Так мы бы могли прожить вместе дней 15, и это было бы для меня большим праздником. Напиши, голубчик, возможно ли это будет для тебя? Только, хороший мой, если случится, что мы вдруг не сможем приехать, не сердись на меня, ибо значит, явилась невозможность непреодолимая. Хотя на моих плечах и много лет, но некоторой опытности я не нажил. Хотя я и переживаю теперь очень тяжёлое время и не знаю ещё, как вывернусь из разных материальных затруднений, а уже мечтаю о путешествии к тебе, но ты всё же меня не осуди, ибо осудишь добрый порыв! Цалую Таню, тебя и ребятишек от всей души.
Любящий тебя очень папа
Н. Скрябин[36].

---

[18 июня/1 июля 1910 г.]
Скрябина Л.А. – Скрябину А.Н. и Шлёцер-Скрябиной Т.Ф., Москва, Яузский бульвар, Николо-Воробенский пер., д. Марк (в имение Архангельское).

Дорогие мои и хорошие Шуринька и Танечка. Доехала я вчера благополучно, но всё же пережила большое волнение, так как попала под страшную бурю, и благодаря полному спокойствию и хладнокровию Алек[сандра] Эдм[ундовича] я и сама успокоилась, а то уж собиралась выпрыгнуть из экипажа, чтобы куда-нибудь спрятаться, так как мы в это время проезжали деревню. Слава Богу, Таня, что ты со мной не поехала. Бабушку я нашла здоровой, но до того расстроенную, так как она две ночи не спала, думая, что мы все заболели. Она очень по Вас скучает и ждёт вас с нетерпением. Саша с Ал. Сем. тоже очень любезно осведомляются, отчего Вы до сих пор не приезжаете к ним. Алек. Сем. велела тебе, Саша, передать, что если у тебя будут хотя маленькие боли и не нормальные действия желудка, то чтобы ты несколько дней принимал утром и вечером по 10 капель Константиновских капель. Это те, которые я вам дала для желудка. И вообще не бойся ходить и гулять, тогда желудок придёт в нормальное состояние. Ещё Таня, пожалуйста, не пей сырого молока, решительно везде коровы больны или сиб[ирской] язвой, или ящерой, и это последняя болезнь страшно переходит к людям. Вчера получила письмо от Ольги Ильиничны, она спрашивает, получил ли Саша письмо от Папы, не получал от него до сих пор ответа. Они думают, что письмо не дошло до Вас. Но теперь они должны получить наше письмо, которое отправила Няня и, вероятно, успокоятся. Она пишет, что в такое тяжёлое время, какое они с Колей переживают, для них была большая отрада получить такие ласковые и сердечные письма, какие писал Саша. Они, наконец, нашли себе квар[тиру] и 25 Июня переезжают на неё. Хотя он взял кв[артиру] в 4 ком[аты], но очень приличная и хорошая лестница, а главное в центре города, за 80 руб[лей] в месяц с отоплением. Дай Бог, чтобы хоть эта кв[артира] была бы удачной, а то, они бедные, ещё и года нет, а они уже сменяют 3ю квар[тиру]. И так, мои милые, если Вы не изменили Вашего решения, то в понедельник вы приедете, самое лучшее, если Вы поедете в экипаже, а то, если будет не совсем хорошая погода, то очень скверно идти к нам от полустанка. Итак, пока до свидания, мои дорогие, крепко и от души цалую Вас с милыми детками.
Любящая вас Тётя Люба.
Бабушка крепк[о] Вас всех цалует[37].
[21 июля/3 августа 1910 г.].

---

Скрябин В.Н. – Скрябину А.Н., Москва, Варварка, контора Вогау и Ко. Имение Марк.

Дорогой Саша. По просьбе папы я был в третьем отделении таможенных сборов, где относительно твоего дела выяснил следующее. Они удовлетворятся свидетельством от паспортного отделения Московского Градоначальства, в том, что ты от такого-то числа, такого-то года до…… проживал за границей и не пользовался видом на жительство в России. Лучше, если они в свидетельстве не упомянут о твоих кратковременных приездах в Россию. Постарайся достать это поскорее, чтобы покончить дело поскорее. Папа не мог сам этого сделать, т.к. он немного был не здоров. Теперь поправился и поехал с Мамой на два дня в Сиверскую дяди Миши. Я очень рад, что удалось мне помочь Тебе в затруднительном положении. Крепко тебя обнимаю.
Любящий брат
В. Скрябин[38].

---

2/[15] августа [1910 г.]
Скрябина Л.А., Москва – Скрябину А.Н., Москва, Яузский бульвар, Николо-Воробенский пер., д. Марк (в имение Архангельское).
2е Августа

Дорогие мои детки. Пишу Вам, так как не надеюсь на этой неделе приехать к вам. Бабушка сегодня опять лежит в постели, всю ночь у ней было расстройство желудка. Если к вечеру не будет лучше, придётся послать за доктором. Сегодня должна к Вам приехать Няня. Бог знает, хорошей ли она будет, но теперь Няню трудно найти. Я заходила в кантору, но там порядочных совсем нет, потом заходила на [публикации] в Каретный ряд. Ко мне вышла такая несимпатичная и довольно грубая женщина, что я не решилась её взять. Эта же имеет вид довольно кроткий. – Говорит, что всю жизнь прожила около детей. Имеет рекомендации. Ну, да увидим, если не окажется хорошей Няней, то легче Вам будет найти, когда переедете в город[39]. Если бы знали, мои милые, как я всё время волнуюсь. Вчера ездила кое-куда на счёт квартир, и куда не приду, всё говорят, что только что заняли. Пожалуй, если теперь энергично не искать квар[итру], то всё пропустишь, впрочем, квар[тир] очень много, только всё новые дома и около двух тысяч кв[артир] в 6 комнат. Если Вы на этой неделе поедете в Москву, то заезжайте на Долгоруков[скую] ул[ицу] близ Тихвинского пер., д. 100. А то, пожалуй, и эти займут.

Сегодня собиралась съездить и посмотреть квар[тиру] на Пречистен[ском] бул[ьваре], да не могу теперь отойти от Бабушки. Вот всё меня это волнует, и такая тоска находит, что просто хочется сидеть и плакать. Видите, какая у вас Тётка глупая. Вчера получила письмо от Папы и Ольги. Оказывается, у него, верно, был нарыв на шее, так как Ольга пишет, что хотя ему теперь лучше, но всё же она ему делает перевязку два раза в день. Вот почему Коля и не может без неё обойтиться. Но говорит, как только ему можно будет снять повязку с шеи, так он приедет.
Андрюша уехал в Эрзерум к Ксении, Вова нанял квар[тиру] поблизости от Папы, верно, будет жить в Петербурге. Кока за границей с принцем. Ну что, Шурьнька, как поживает Парфён, уж так я на него зла. Пока до свидания мои дорогие Шуринька и Таничка. Будьте здоровы и веселы. Крепко цалую вас и милых деточек.
Любящая Вас Тётка Люба.
Бабушка Вас крепко всех цалует.
Сейчас измеряли ей температуру, оказалось, что нормальная, видимо, дай Бог, всё обойдётся хорошо, она в настоящую минуту себя лучше чувствует[40].

---

4/[17] августа 1910 г.
Скрябин Н.А., Санкт-Петербург, Воскресенский пр., д. 14, кв. 22 – Скрябину А.Н., Москва, Варварка, Контора Вогау и Ко, имение Марк.

Дорогой друг Саша,
Относительно твоих вещей и мебели Володя всё устроил, и тебе надлежит лишь послать твой адрес в III отделение. Володя заплатил за тебя в отделении 1 р. 50 к. и столько же с тебя взыщут, но кто и когда не знаю, потому что когда Володя передавал мне подробности, были гости, и я не дослушал. Но это не важно, ибо деньги взыщут всегда, и тебе об этом нечего беспокоиться. Я же сам не мог хлопотать по твоим делам, ибо всё нездоровилось: мама же испугалась несколько больше моего о моём здоровье и, разумеется, поделилась своими тревогами со своей сестрой, которая же поспешила выразить своё сочувствие настоянием, чтоб я ехал на воды, и чтоб не было в том задержек, прислала своих денег с таким письмом, что я не счёл возможным ей отказать в таком большом подарке. Словом, послезавтра, в Субботу, я еду в Париж посоветоваться с своим профессором, а затем – куда он пошлёт меня на воды (думаю, в Виши). Ты мне пиши пока [в] Париж, до востребования, ибо я пробуду там несколько дней и, во всяком случае, если оттуда уеду до получения от тебя письма, то распоряжусь в Париже о пересылке моих писем по новому адресу. Мне же очень интересно от тебя письмо по следующему обстоятельству. Ты, наверно, уже теперь знаешь, где ты поселишься зимою и сможешь ли меня поселить у тебя дня на два, на три, когда я приеду в Москву, куда я собираюсь направиться прямо из заграницы, не заезжая в Петербург, а это будет приблизительно около 15 Сентября нашего стиля, а может быть и раньше несколько дней. Во всяком случае, напиши мне несколько слов в Париж о твоих на осень предположениях, и я буду рад, если они сойдутся с моими. Пока же цалую Вас всех от мало до велика.
Любящий тебя много
Папа Н. Скрябин.

---

4 авг[уста] 1910.
С[анкт-]П[етер]б[ург],
Воскресенский пр., д. 17 кв. 22[41].
28 окт[ября/10 ноября] 1910 г.
[Скрябин Н.А.], Санкт-Петербург – Скрябину А.Н.

Дорогой Саша,
Я с мамой в неописуемом восторге от «Экстаза». Мне кажется, что и вся публика была возбуждена тем же чувством. В вихре звуков уже с самого начала замерли все «я». И все, помимо воли, переживали сами борьбу, торжество и томление духа, витавшего кругом, около и в нас. Большего желать композитору невозможно, и я от души и радостно тебя поздравляю. Кусевицкий дирижировал бесподобно! Чтобы так дирижировать, мало обладать талантом. Нужно глубокое знакомство с духовною жизнию автора, полное сочувствие его идеалам, и это ещё в единении с собственным святым огоньком.
Вчера я был взволнован, растроган да и сегодня ещё не пришёл в себя.
Спасибо тебе! Нежно и крепко тебя целую. Любящий тебя много
[Н. Скрябин][42].

---

28 окт[ября] 1910
С[анкт-]П[етер]б[ург][43].
24 дек[абря] 1910/[6 января 1911 г.]
Скрябин Н.А., Санкт-Петербург – Скрябину А.Н., Москва, Малый Толстовский пер., д. 8, дом Олтаржевского.

Дорогой друг Саша,
Поздравляю тебя с днём твоего рождения; дай Бог тебе здоровья и всего хорошего – в этом вся моя молитва.
У нас же не всё было благополучно: мы вповалку в одно время все трое лежали в инфлуэнце, и до сих пор я ещё не оправился и в настоящую минуту еле вожу пером.
Я был очень рад услышать об успехе твоего концерта в Москве[44]: надеюсь, что и с экономической стороны он был недурен, что для твоего спокойствия на некоторое время весьма не маловажно. Если встретишься с Кусевицким, то при случае скажи, что мы не могли быть на их концертах, ибо все были больны, а то неловко за присланные билеты, к[ото]рые напрасно пропадали. Сегодня больше не пишу, ибо себя не очень чувствую.
Цалую крепко тебя, Таню и ребятишек.
Любящий тебя папа
Н. Скрябин.

---

24 Дек[абря] 1910
С[анкт-]П[етер]б[ург][45]
[До 5/18 февраля 1911 г.]
Скрябина Л.А., Москва – Скрябину А.Н., Berlin, Charlottenburg, 2, Park-Hotel.

Родной мой Голубчик Шуринька. Так скверно провела я время с тех пор, как ты уехал, что не хотелось и садиться писать тебе, да подумала, что, всё же получив моё письмо, лишний разок вспомнишь меня. На другой день твоего отъезда я слегла, у меня появился довольно сильный жар, головная боль, а главное сильнейший кашель, который и до сих пор не даёт мне покоя. Три дня пролежала в постели, а теперь, хотя жару нет, но этот кашель не позволяет мне выйти на улицу. Спасибо милой Тане, она каждый день сообщает мне что-нибудь о тебе по телефону. А то бы я совсем пришла в уныние. Так я соскучилась, не видя Тани и деток всё это время. Слава Богу, что погода у нас теперь чудная, 5 или 6 градусов с солнцем, я думаю, лучше буду лечить свой кашель воздухом и завтра первый раз погуляю около дома, а потом уже махну и на Арбат. Таня мне сообщает, что у тебя всё идёт хорошо, и ты доволен. Главное, здоров ли ты? Сколько бы удовольствия ты мне доставил, если бы написал мне хоть несколько строк о себе, ведь ты знаешь, мой хороший, что ты для меня одна радость на свете, и все мысли мои всегда и везде только около тебя. Бабушка тоже горячо о тебе молится, и это время мы часто едим просвирочки, вынутые за твоё здоровье. Бедный дядя Володя тоже заболел, вот уже третий день не выходит из дому, это уже значит, что ему не хорошо, верно, тоже энфлуэнция. Все это время у нас почти никто не было. Спасибо, принесли мне несколько интересных книг, а то бы, сидя всё время в одной комнате и ничего не делая, я просто измучилась бы. Ну, теперь, мой дорогой, до радостного свидания. Сегодня ровно неделя, как ты уехал, ещё недельку буду ждать с терпением, а потом уже наверно с нетерпением. Крепко и от души обняв тебя, мой Шуринька. [Остаюсь?] крепко тебя любящая Тётка Люба.
Бабушка тебя крепко цалует и благословляет[46].
[18 февраля/3 марта 1911 г.]
Скрябины Н.А. и О.И., Санкт-Петербург – Скрябину А.Н., Москва, Малый Толстовский, д. 8, дом Олтаржевского.
Радуемся с Вами, горячо целуем, благословляем внучку. Папа и мама.[47]

---

[26 марта/8 апреля 1911 г.]
Скрябин Н.А., Санкт-Петербург – Скрябину А.Н., Москва, Малый Толстовский пер., д. 8, дом Олтаржевского.

Милый друг Саша,
Спешу ответить на твоё письмо относительно Г. [Конас-Эглесси]. Во время 35и летнего моего пребывания за границей личный состав в Министерстве настолько изменился, что я решительно никого там не знаю в настоящее время, чтобы мог к кому-либо обратиться с какой-либо просьбой. Да и кроме того, если б случилось вдруг там какой-либо мне знакомый, то и тогда бы я не мог исполнить твою просьбу, ибо прервал с Министерством всякие сношения, и я готов оказать тебе какую хочешь услугу, только не такую, которая меня понудила бы обратиться в Министерство. В ежегоднике же Министерства, имеющимся у меня, фамилии [Конас-Эглесси] между служащими я не нашёл.

Мне кажется лучше всего, если Г. [Млориду] даст рекомендации [Конасу-Эглесси], к какому-нибудь греку в Петербурге и тот ему наверное всё устроит, ибо у нас так всё устроено, что довольно быть не русским, чтобы всюду проникнуть, в особенности греку, армянину или еврею. Жалко, голубчик, что на этот раз не мог оказать тебе услугу, но в будущем и для иного располагай мною, сколько хочешь.
Любящий тебя много папа Н. Скрябин.
Мама, Андрей, Кирилл всех Вас цалуют[48].

---

30 января/12 февраля 1912 г.
Скрябин Н.А., Lausanne – Скрябину А.Н., Москва, Малый Толстовский пер., д. 8, дом Олтаржевского.

Дорогой дружок Саша,
Я очень занят и отрываюсь от дела, чтобы послать тебе два слова с чеком в 25 рублей, которые я тебе должен. Кажется, со временем я буду доволен своим постом[49], но пока столько приготовительной работы, и так сама работа ещё не налажена, что поневоле приходится иногда трудно. Но это не беда, за занятием время проходит более чем быстро, и к вечеру я так устаю, что рад заснуть, чего давно со мною не бывало. Встаём же мы, я в 7 часов, а мама с Кириллом в 61/2 утра. Кирилл уходит в школу и остаётся там 4 раза в неделю до 6 часов вечера, а два раза возвращается в полдень, чтобы после завтрак[а] засесть за уроки русского языка с русским учителем, к[ото]рый попался, кажется, очень порядочный. Погода почти всё время у нас чудная, и я стараюсь выходит погулять перед приёмом, который у меня начинается в 10 часов утра. И так изо дня в день, чему я очень рад, потому что когда приходит Воскресенье, я чувствую, что это праздник, и ценю выпадающую свободу. Однако заболтался. Цалую Таню, тебя и ребятишек, и мамашу.
Любящий тебя
Папа Н. Скрябин.

---

Лозанна 30 Янв[аря]/12 Фев[раля] 1912[50].
[21 декабря 1913 /4 января 1914 г.]
Скрябин Н.А., Lausanne – Скрябину А.Н., Москва, Большой Николопесковский пер., д. 11, кв. 2.

Дорогой друг Саша,
Сегодня 21 Декабря, но всё же я надеюсь, что это письмо попадёт в Москву ко дню твоего рождения. Я всё питал в своих сокровенных мыслях явиться к этому дню лично: со своей стороны я не переставал к тому готовиться, т.е. по возможности сбирал для того необходимые ресурсы, но, по мере приближения времени, ресурсы начали таять в геометрической прогрессии, и, наконец, воочию я убедился, что мечта моя неосуществима. В моих идеях именно носилось попасть в Москву к твоему празднику, чтобы лично тебя обнять и поцаловать покрепче. Не нужно было бы слов, чтобы выразить своё чувство, ты бы его почувствовал, и я тоже, и мы бы пережили несколько счастливых минуток, которые бы сочли щедрою наградою за все недочёты в нашей судьбе, часто не очень к нам доброй. Ну, Бог с ним! Нюнить мы не будем, а лишь обещаем друг другу, что каждый с своей стороны употребит всё от него зависящее, чтобы то, что отложено, совсем не пропало, т.е. будем мечтать о новой комбинации для нашего свидания. Теперь на очереди твой приезд к нам с Таней – таково твоё обещание, мы твёрдо на это рассчитываем, а с Тани я беру обещание поспособствовать осуществлению нашей радости в возможно близком будущем. Таня не должна бояться теперь за дурное моё на тебя влияние, ибо доктор посадил меня на такой режим, что мне даже запрещено проходить мимо café de Nord! Я, разумеется, с этим нелегко примиряюсь, но известную дань благоразумию я всё же отдаю. Прости, что пишу тебе так скверно, но для меня это единственный способ, чтоб поспеть за мыслями, которые не в ладу с моею рукою, и, писав размашисто, я бы половину [по]растерял. Вообще, физически чувствую себя слабо: время берёт своё; к тому же и разные поездки, из которых наиболее важная неудачные – экзамены Андрюши; а мы было так на него надеялись. Но утешаем себя, что удача в будущем: а всё же неудачи даром не проходят?! Хорошо ещё, что неудачи перемешиваются с радостями, Коля провёл у нас десять дней, а теперь ожидаем Володю. Андрюша тоже должен бы приехать, но о нём ещё ничего не знаем, после экзаменов он ни разу к нам не написал. Кирилл же твёрдо держится твоего совета и занимается, чтоб поступить в корпус, я же этого по правде боюсь. Он такой хороший, развитой и сердечный мальчик, что достоин бы был лучшей участи. Ну, как Бог даст. От Ксении мы тоже получили радостное письмо; она ожидает сделаться матерью. Кирилл в восторге!! Ксения же в конце Февраля думает выехать к нам. Вот если бы вы съехались, мы бы остановили всем вам комнаты, где ты жил, этажом выше, и, думаю, веселье проникло бы и к нам. Поздравь за меня Таню и ребятишек с новорождённым и перецалуй их всех по очереди. Я же тебя крепко, от глубины души обнимаю и очень прошу не забывать любящего тебя очень папу.
Н. Скрябин[51].

---

Переписка отца и сына Скрябиных свидетельствует об их достаточно доверительных отношениях: письма наполнены теплотой, любовью и, главное, ощущением взаимного понимания и уважения отца к искусству и таланту сына. А.Н. Скрябин и сам жил в Лозанне, но раньше, в 1907–1908 годах, однако затем навещал отца по месту службы. Их последняя, встреча состоялась в Лозанне осенью 1913 года.
В марте 1914 года Н.А. Скрябин вновь определён на службу в МИД, правда, должность консула, которую он продолжал занимать, оставалась нештатной.
Николай Александрович Скрябин скончался 65-ти лет от роду в Лозанне от гриппа 19 декабря 1914 г. по юлианскому календарю, а в метрических книгах Женевского Крестовоздвиженского храма датой смерти указано 20 декабря, и был похоронен на кладбище Монтуа (Montoie). Могила его до нашего времени не сохранилась.
Александр Николаевич Скрябин получает из Петрограда телеграмму от своего брата – Владимира Николаевича:

21 декабря 1913/3 января 1914 г
«Получил от мамы телеграмму о том, что вчера скончался бедный папа.
Володя»[52].

---

Затем наступили смутные времена и пост российского консула в Лозанне так и остался незамещённым. Лишь через год после смерти Николая Александровича, в самом начале 1916 года, в Лозанне обосновался его преемник, статский советник Александр Николаевич Макеев. Также консул со стажем, он родился 25 февраля 1873 года и служил до этого вице-консулом в Катании, на Сицилии, и консулом в Амстердаме. В отличие от предшественника, из-за войны и смуты А.Н. Макеев в должности утверждён не был, экзекватуры не получал и оставался просто управляющим консульством. Работа консульства постепенно стала восстанавливаться. Пресса того времени сообщала, что в феврале 1916 г. канцелярия консульства располагалась в центре города, вблизи Большого Моста, по адресу улица Пишар (rue Pichard), дом 1.
В этот период консульство было открыто каждый день, кроме воскресных и праздничных дней, с 10.00 до 12.00 и с 14.30 до 16.30. Помимо консульских услуг российским подданным, оно активно занималось помощью русским военнопленным в Германии.
После 1917 года А.Н. Макеев часто менял съёмные квартиры в городе и его окрестностях, и остаётся неясным, в какой степени он занимался делами консульства и как долго просуществовала канцелярия на улице Пишар. Семья управляющего явно нуждалась в деньгах: в июне 1922 года супруга А.Н. Макеева, Надежда Николаевна, урождённая княжна Лобанова-Ростовская, устраивала в Лозанне большую распродажу мебели, ковров, ценных тканей, столового серебра… Как бы то ни было, к 1922 году консульство прекратило существование даже на бумаге, а сам А.Н. Макеев в мае 1923 года из Лозанны уехал.

****

Примечания:

[1] См.: РГБ. Генеральная геральдическая книга России. Т. 12, № 138.
[2] ММС, оф 26108/148. Л. Александр Николаевич Скрябин. 1915 – 1940. Сборник к 25-летию со дня смерти. Гос. Муз. Издат., М.,1940, Ленинград. С. 15.)
[3] Иоаннина, город в Греции.
[4] Николай Александрович говорит о большом заграничном турне А.Н. Скрябина 1896 г., в рамках которого в Париже, в зале Эрар 3 января и 23 апреля состоялись концерты, устроенные при участии Сафонова.
[5] РНММ, ф. 1. № 64. Опубликовано: Сафонов В. Избранное: Переписка 1880–1905 годов. М.: Петролниф, 2011. С. 176–177.
[6] РГИА, ф. 1629, оп. 1, ед. хр. 393. Лл. 32–33 об. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 84.
[7] РГИА, ф. 1629, оп. 1, ед. хр. 393. Лл. 140–140 об. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 100.
[8] РГИА, ф. 1629, оп. 1, ед. хр. 393. Лл. 116–117. Между 23 апреля/5 мая и 4/16 мая 1895 г. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 101.
[9] РГИА, ф. 1629, оп. 1, ед. хр. 393. Лл. 110–111. Между 23 апреля/5 мая и 4/16 мая 1895 г. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 102.
[10] РГИА, ф. 1629, oп. 1, ед. хр. 393. Лл. 133–134. 4/16 мая 1895 г. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 103.
[11] РНММ, ф. 31, № 180. 12/24 мая 1895 г. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 106.
[12] РНММ, ф. 31, № 215. После 23 апреля/5 мая 1896 г. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 146.
[13] РНММ, ф. 31, № 216. 23 мая/4 июня 1896 г. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 147.
[14] См.: ЦГА города Москвы, ф. 4, оп. 8, ед. хр.1288. Лл. 189–190.
[15] Ныне город в турецком Курдистане.
[16] ЦГА города Москвы, ф. 4, оп. 8, ед. хр.1288. Лл. 189–190.
[17] СНОСКА
[18] Личный архив А.С. Скрябина. Аполлон Александрович Скрябин. Мой дневник (Автомемуары). Кадет 1-го Московского Императрицы Екатерины Второй кадетского корпуса. А.А. Скрябин. Москва. Петровско-Разумовское. Собственный дом. ПОЕЗДКА за ГРАНИЦУ (1911 г.) Чистосердечное признание в грехах моих, приключениях и впечатлениях заграничной поездки).
[19] Cм.: «Митрополит Сурожский Антоний. Труды. М.: «Практика», 2002. Раздел «Человек» Глава « Без записок». С. 237–240.
[20] РНММ, ф. 31, № 506. [12-13/25-26 сентября 1913 г.] Написано карандашом. Основание датировки: по почт. штемпелю. Письмо писалось 2 дня. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 607. Последнее предложение – приписка слева на последней странице.
[21] РНММ, ф. 31, № 507. 16/29 сентября 1913 г. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 608.
[22] РНММ, ф. 31, № 509. 24 сентября/7 октября 1913 г. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 612–613.
[23] РНММ, ф. 31, № 510. 30 сентября/13 октября. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 613–614.
[24] ММС, оф 26098/100. Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 267.
[25] ММС, оф 260101/66.
[26] РНММ, ф. 31, № 562. Написано на именной бумаге: НС. Публикуется впервые.
[27] РНММ ф.31 № 539. Написано на бланке:
А. Scriabine.
Bruxelles le              19
45, rue de la Réforme
Опубликовано: А.Н. Скрябин. Письма. С. 544–545.
[28] Письмо не найдено.
[29] Вероятно, речь идёт о концерте 13 марта 1909 года (нов. ст.) под управлением С.А. Кусевицкого. В программе произведения Калинникова, Бородина, Глинки, Мусоргского и «Поэма Экстаза» Скрябина (ММС, оф 26105/220).
[30] Возможно, Скрябин собирался в Лондон на премьеру «Поэмы Экстаза» под управлением Кусевицкого 29 апреля/12 мая.
[31] Сам Скрябин не сразу узнал о смерти сына, поэтому не смог присутствовать на его похоронах. Причиной этому послужило расстройство нервов из-за очень напряжённого графика. Об этом пишет Скрябина Л.А. к Монигети О.И. 14/27 марта 1910 г.
Дорогая Ольга Ивановна!
Я просила Марью Соломоновну сказать Вам несколько слов по телефону относительно Саши. Но вчера вечером она мне сообщила, что не добилась, чтобы Вас позвали к телефону, и потому хочу сама Вам написать несколько слов о нём. Дело в том, что я получила письмо от Тани, что Шурка очень заболел. Доктор нашел, конечно, в нем нервное переутомление и предписал полный покой и строгое лечение, которое он ему предписал. Таня спросила доктора, можно ли ему сообщить о смерти его ребёнка, но доктор сказал, хотя две недели подождать ему говорить об этом. Вот, голубушка Ольга Ивановна, я и хотела Вас предупредить, если Вы будете ему писать, не упоминайте ни о чём грустном и вообще о событиях, которые его могут волновать. Я так боюсь за него, я ведь знаю, какой он хрупкий был всё детство, да и профессия его мало по малу разрушает его нервную систему, да ещё и В.И. подбавляет, не даёт ему вздохнуть свободно.
Все возможные неприятности готова была бы я перенести, лишь бы он был здоров и спокоен. Если уж очень сильно взгрустнётся мне и захочется о нём поговорить, то приду к Вам, чувствую, что Вы сумеете успокоить и утешить меня. И так, до свидания, дорогая Ольга Ивановна. Передайте мой сердечный привет Вашей маме и Зинаиде Ивановне. [Пожелаю] Вам здоровья и всего хорошего. Остаюсь искренне уважающая Вас
Любовь Скрябина.
Адр[ес] мой: Немеская, Бригадирский пр., д. Дамского попечительства.
ММС, оф 26101/348.
[32] РНММ, ф. 31, № 563. Основание датировки: по почт. штемпелю. Публикуется впервые.
[33] РНММ,  ф. 31, № 759. Год устанавливается по почт. шт. Публикуется впервые.
[34] РНММ, ф. 31, № 760. Год устанавливается по почт. штемпелю. Публикуется впервые.
[35] Письмо не найдено.
[36] РНММ,  ф. 31, № 752. Публикуется впервые. Со слов «осудишь добрый порыв» – приписка снизу на первой странице.
[37] РНММ, ф. 31, № 762. Основание датировки: по почт. штемпелю. Публикуется впервые.
[38] РНММ, ф. 31, № 765. Основание датировки: по почт. штемпелю. Публикуется впервые.
[39] О поисках няни Т.Ф. Шлёцер-Скрябина писала О.И. Монигети 12/25 июля 1910 г.: «Дети здоровы, растут и шалят на радость родителям! Их чудная няня должна была поехать к больной сестре в деревню уже больше трёх недель тому назад; заместительница, которой я была довольна, вчера должна была также ехать в Москву к ребёнку, Тётя Люба, к которой мы всегда прибегаем в трудные минуты жизни, прислала мне вчера ещё другую женщину, недурную, но которая никогда за детьми не ходила. Можете себе представить, как всё это меня утомляет!» См.: ММС, оф 26101/54.
[40] РНММ, ф. 31, № 764. Год устанавливается по почт. штемпелю. Публикуется впервые.
[41] РНММ, ф. 31, № 564. Публикуется впервые.
[42] Восстанавливается по фрагменту букв, так как оторван фрагмент с подписью.
[43] ММС, оф 26099/313. Написано на именной бумаге с инициалами НС. Публикуется впервые.
[44] Вероятнее всего, имеется в виду концерт 14 декабря 1910 года в Большом зале Российского Благородного Собрания.
[45] РНММ, ф. 31, № 753. Публикуется впервые.
[46] РНММ, ф. 31, № 763. Основание датировки: по сопоставлению с письмом Т.Ф. Шлёцер-Скрябиной к А.Н. Скрябину от 5/18 февраля 1911 года. (ММС, 26099/114).
[47] ММС, оф 26099/312. Телеграмма. Основание датировки: месяц устанавливается по упоминанию внучки, Марины Александровны, (род. 30 января 1911 года ст. стиля). Публикуется впервые.
[48] РНММ, ф. 31, № 754. Написано на именной бумаге НС. Основание датировки: по почт. штемпелю.
[49] Речь идёт о консульстве в Лозанне.
[50] РНММ, ф. 31, № 757. Публикуется впервые.
[51] РНММ, ф. 31, № 756. Основание датировки: по содержанию письма. Публикуется впервые.
[52] РНММ, ф. 31, № 561. Телеграмма. Основание датировки: по телегр. бланку.

****

Авторы:© В.В. Попков, А.С. Скрябин.

---

Присоединиться к нам на Facebook или Instagram