Движущей силой всего существования было для Гайдна понятие чести. Однако мне не известно ни одного примера, когда оно переродилось бы в честолюбивое тщеславие. От такого поворота дела Гайдна оберегала его прирожденная скромность. Он никогда не хулил других музыкантов…
Я не могу дать Гайдну развернутую характеристику, ибо на протяжении пяти лет мне не суждено было изучить его настолько, чтобы создать его законченный портрет. Мне не хотелось быть к Гайдну несправедливым, и потому я подходил к работе осторожно: наблюдал и проверял, но тем не менее я не решусь утверждать, что всегда верно отличал черты характера Гайдна от его привычек. Если что-то вызывало у меня сомнение, я предпочитал это вовсе не упоминать. Отсюда небольшой объем нижеследующего раздела.
О внешности, характере и привычках Гайдна
Рост Гайдна был несколько ниже среднего. Ноги его казались слишком короткими по сравнении с верхней частью тела, что часто встречается среди невысоких людей обоего пола. Эта особенность фигуры Гайдна сильно бросалась в глаза, так как он оставался верен устаревшей моде и носил панталоны до колен. Черты его лица были довольно правильны, взгляд — выразительный, темпераментный, и одновременно добрый, располагающий. Когда Гайдн был серьезен, его лицо выражало достоинство, однако во время бесед я чаще видел Гайдна веселым, улыбающимся. При этом я не помню, чтобы он громко смеялся.
Гайдн был среднего телосложения, суховат. Его ястребиный нос (Гайдн страдал полипами, что привело к явному увеличению этой части лица), как, впрочем, и все лицо, был сильно изрыт оспой, так что даже ноздри имели разную форму.
Сам Гайдн считал себя уродом. Он называл даже некоего князя с супругой, которые не выносили его присутствия, ибо он «казался им слишком безобразным». Однако, если уж и говорить о каких-то изъянах в его внешности, то отнюдь не о чертах лица, а об изрытой оспинами смуглой коже.
Антони Грасси. Бюст Йозефа Гайдна
Опрятности ради, Гайдн с раннего детства носил парик с косичкой и буклями по бокам. Мода не оказывала никакого воздействия на фасон его париков. Он оставался верен ему до самой смерти и носил парик лишь на два пальца выше бровей, из-за чего лоб его казался очень низким.
Гайдну в равной мере присущи были любовь к порядку и усердие. Они заметны были во всем его облике и домашнем укладе. Например, он никогда не принимал визитов, если не был заранее полностью одет. Если кто-то из друзей являлся к нему неожиданно, он по крайней мере старался выиграть время, чтобы надеть парик.
Стремясь к порядку, Гайдн четко определил для себя время занятий и был недоволен, когда необходимость заставляла переносить его. Однако Гайдна никак нельзя назвать «человеком-часами». Ниже я приведу его распорядок дня.
Он был благоразумно экономен. Много раз слышал я, как люди, не знавшие Гайдна близко, обвиняли его в скупости. У меня было достаточно возможностей проверить эти обвинения, и я считаю их ложными.
Скупец не сочувствует чужой бедности, он не помогает даже ближайшим родственникам. К нему никто не испытывает благодарности. Когда Гайдн нуждался в деньгах, он был очень предприимчив. Однако, получив заработанное, он испытывал потребность делиться с другими. Так, он часто звал своих слуг. «Дети мои, вот деньги!» — с этими словами он раздавал им соответственно их заслугам по 5, 10, 15 и до 20 фл.
Если бы Гайдн был действительно скуп, он не проявил бы деликатность в случае, вроде следующего. Свитен попросил как-то Гайдна переписать для него одну из его ораторий, назначив цену, какую пожелает. Копия была сделана, и Свитен спросил переписчика (это был слуга Гайдна) о цене. «62-63 флорина», — ответил тот. «Хорошо», — промолвил Свитен и назначил день, когда можно было получить деньги. Слуга явился в условленный срок, но за огромный труд ему выдали лишь 6 флоринов и несколько крейцеров — Свитен неправильно записал условия сделки! Узнав о происшедшем, Гайдн, дабы избежать ненужных разговоров, сам восполнил недоплаченное.
В характере Гайдна было много веселья, шутливости, остроумия — то изысканного, то простонародного. Отсюда понятна склонность Гайдна к оригинальным музыкальным шуткам.
Он умел быть признательным и, как только появилась возможность, отблагодарил всех, кто помогал ему в свое время. Не забывал он и своих многочисленных родных.
Движущей силой всего существования было для Гайдна понятие чести. Однако мне не известно ни одного примера, когда оно переродилось бы в честолюбивое тщеславие. От такого поворота дела Гайдна оберегала его прирожденная скромность. Он никогда не хулил других музыкантов.
В молодые годы Гайдн, вероятно, был очень влюбчив. Быть может, об этом можно было бы и промолчать, однако я заметил, что и в старости он был в высшей мере галантен с дамами и всегда целовал им руки.
Распорядок дня Гайдна
Некоторым моим читателям в гайдновском распорядке дня может почудиться некое однообразие. Пусть же они вспомнят, сколько произведений вышло из-под его пера. Тогда им станет ясно, что Гайдн мудро использовал свое время. Он наблюдал за своим телом и знал его потребности.
Гайдн ни минуты не оставался без дела, для отдыха ему достаточно было перемены занятий. Он стремился к порядку во всем. Соответственно строился его день. В теплое время года Гайдн вставал в половине седьмого утра и сразу брился (до семидесятитрехлетнего возраста он делал это всегда сам). Затем он полностью одевался. Если во время одевания присутствовал ученик, то Гайдн слушал, как тот играет на фортепиано заданный урок. Он отмечал ошибки, давал указания и определял задание на следующий раз.
Памятный медальон Йозефа Гайдна. Австрия. Первая треть XIX века
В восемь Гайдн завтракал. Сразу после этого он садился за фортепиано и импровизировал до тех пор, пока не находил нужные музыкальные мысли. Их он немедленно записывал. Так возникали первоначальные наброски его произведений. В половине двенадцатого Гайдн принимал визиты, шел на прогулку или сам отдавал визит. Время с двух до трех часов было отдано обеду. После еды Гайдн обращался ненадолго к домашним делам или читал у себя в библиотеке.
В четыре он снова приступал к музыкальным занятиям. Три-четыре часа уходили на оркестровку утренних набросков. В восемь Гайдн отправлялся гулять, а спустя час возвращался домой и опять садился за партитуры или читал. В десять Гайдн ужинал. Он строго придерживался правила ужинать лишь хлебом и вином, делая исключение лишь для тех случаев, когда был куда-нибудь приглашен. За столом он был всегда очень оживлен и много шутил. В половине двенадцатого, а в старости еще позже, Гайдн ложился спать.
Антуан Пол Винсент (около 1800–1812 гг.) Музыкант, пишущей ноты, рядом с бюстом Йозефа Гайдна
Зима не приносила особых изменений в его распорядок дня. Он вставал на полчаса позже по утрам, все же прочее оставалось по-прежнему. В старости, особенно в последние пять-шесть лет, слабость и болезни нарушили вышеописанное течение его дней. Человек по натуре деятельный, он потерял возможность трудиться. Именно в этот период Гайдн привык к послеобеденному отдыху.
Автор: Альберт Кристоф Дис (1755-1822) — немецкий художник, гравер и биограф наиболее известным своей книгой о Йозефе Гайдне, хотя сейчас она считается сентиментальной и не совсем точной. Дис был большим поклонником великого музыканта и во время своего пребывания в Вене обязался встретиться с композитором и написать его биографию.
Заглавное фото: Зигмунд Вальтер Хампель. Сон Йозефа Гайдна во время сочинения «Сотворения мира».
